Хроники Великих Магов. Абрамелин - Алексей Евгеньевич Аберемко

Рейнмар зачаровано смотрел на происходящее колдовство, не в силах пошевелится. А вот Марек пошевелится в силах был. И пошевелился. Проверив, что Агнешка жива, просто без сознания, он бросился к ближайшей ёлке, отломал лапу с густой хвоей и с криком: «Пора начинать уборочку! – стал сметать с помоста песок вместе с магическими таблицами.

Заклинание запнулось и затихло. Призраки над алтарём сначала хаотично заметались, потом почувствовали, что тот, кто ими управлял уже несколько веков, лишился защиты и все разом обрушились на мага. Раздался душераздирающий вой. Из тела оборотня вытащили сущность, такую же призрачную, как те, кто её тащил. Призрак сначала принял облик Авраама, потом, какого-то другого старика, затем, образы замелькали быстрее. Были и мужские и женские, даже детские. Разобрать было всё труднее: призраки вытащили свою добычу, подняли над землёй, в которой образовалось отверстие. Из отверстия лился свет, отдавало жаром и пахло серой. Демоны резко ринулись вниз, увлекая за собой орущую ношу. Отверстие затянулось.

Мужчины были ошарашены зрелищем, которое немногим дано увидеть при жизни, а некоторые счастливчики и после смерти видят что-нибудь более приятное. Они несколько мгновений смотрели на то место, где только что закрылся вход в преисподнюю, потом вспомнили о поверженных соратника. Марек подошёл к дочери, Рейнмар – к ученику. Профессору медицины хватило одного взгляда, чтобы понять, что расколотый пополам череп Родерика несовместим с жизнью. Чтобы как-то нарушить тягостную тишину, старый учитель проговорил:

– Надо бы тело родственникам переправить.

– Нет у него уже родственников, – проскрипел чей-то голос рядом. Это подошёл Леший, – мать последняя и была, – кивнул он на тело оборотня.

Рейнмар посмотрел на тело Родерика, потом – на труп Джемаймы и с сомнением сказал:

– Я догадывался, что мальчик – не совсем человек, но, чтобы – оборотень. Он бы после смерти в природное обличие вернулся. Как бы то ни было, похоронить надо.

– Сами схороним, как положено, – отрезал хозяин леса, – а вид это его природный. Родичи особо разборчивыми в совокуплениях не были, так он в бабку пошёл. Она в человеках числилась. Ты вот лучше о нём позаботься, – он указал на корчащегося на алтаре Леопольда, – небось, у паренька все ноги затекли.

Рейнмар подошёл к алтарю, разрезал путы на руках и ногах пленника. Леопольд сразу сел на алтаре, вырвал изо рта кляп и жадно припал к предложенной фляге с вином. К ним подошёл Марек с Агнешкой на руках:

– Пойдём мы. А то доча проснётся, ещё этого, – он презрительно кивнул в сторону Леопольда, – увидит, разволнуется.

– Куда вы теперь? – спросил профессор. – Домой вернётесь?

– Нет. Беспокойно здесь стало для нашего брата. Не любят нас. У них наука всякие, искусства. Чуть что непонятно, огнём жги! В Польшу мы пойдём. А то и далее на восход. Там ещё чтут древние народы, уважают. Мы тут с одним товарищем познакомились. Кощеем зовут. Он из тех мест, домой как раз собирается, и нас проводит.

Рейнмар хотел поддержать разговор, но кикимор вдруг не стало. Только что были – и нет. Тогда профессор повернулся к сидящему на алтаре юноше:

– Давай и мы собираться будем. У меня тут конь освободился. Поехали со мной. По дороге историю свою расскажешь. Сопровожу тебя до Цюриха, дам немного денег, чтобы ты до дома добрался, а сам поеду к дочери и внучке. Соскучился. Тебя как зовут?

– Зовут меня Леопольд. Виконт де Сегюр де Салиньяк де Борн. И если мы доедем до Цюриха, я могу сам Вам денег дать сколько захотите. Мой, так называемый отец, – виконт кивнул на лежащее тело оборотня, – позаботился, чтобы я ни в чём не нуждался. Он и совет дал, как дальше жить, чтобы не заскучать: в Индию плыву с португальцами.

Леший посмотрел удивлённо на Баваан ши:

– Одному – мать, другому – отец. Не поймёшь вас, чудики. Пойду я.

Хозяин леса легко поднял тело Родерика на руки и исчез в ельнике. Так, что ни одна веточка не шелохнулась.

Эпилог

Возвращаться в Кёльн Рейнмар не стал. Боялся встречи со своим коллегой по преподавательской деятельности, Яковом Шпренгером, близким другом Генриха Инститориса. Инквизитор не успокоился погромом в Еврейской общине и сожжением шестерых оставшихся в живых после погрома мужчин. Его разозлило то, что аббатиса, преподобная Катарина, чтобы спасти дочь, выбросилась из окна, предварительно приняв яд. Он искал Амелию. Потерявшую память девочку прятали на скотном дворе монахини.

Дед решил отвезти внучку в Прагу. Там было много знакомых по старым временам. Да и в университет можно устроиться. Жить то как-то нужно. Девочка медленно, но приходила в себя. От полного помешательства её спас дедовский амулет, но для полного выздоровления требуется длительное лечение.

Двигались быстро, опасаясь погони. Первый привал сделали только в Баварии, на постоялом дворе в окрестностях Мюнхена. Утром, перед отъездом, Рейнмар в большой обеденной комнате кормил Амелию с ложечки жидкой овсяной кашей на молоке. Девушка покорно ела, но жевала плохо, приходилось вытирать платком стекающие капли с подбородка.

За самым большим столом собралась весёлая компания. По состоянию гуляющих и по сонному виду слуг, подносящих пиво, вино и закуски, не трудно было предположить, что гуляют с вечера. Центром внимания был ландскнехт с обвисшими от текущих по ним напитков рыжим усами. Он всех угощал и рассказывал какую-то историю, похоже, не в первый раз. Собутыльники подзадоривали рассказчика, понимая, что как только закончится история, закончится и угощение:

– Так ты, Вильфрид, говоришь, что много добра вынес из замка на острове?

– Немало! Рыцарь Клеменс Бродбек не поскупился для тех, кто остался в живых. А осталось немного. Только этот управляющий, которого потом конями на четыре части разорвали, больше дюжины голыми руками разорвал. Маленький, носатый, но силищи нечеловеческой. А служанка? Её по-человечески изнасиловать хотели, а она возьми, да и волчицей обернись! Всё хозяйство Ульриху напрочь откусила! Мало нас осталось. После битвы господин Клеменс разрешил забирать столько, сколько унесём. Он тоже в накладе не остался: за искоренение нечестии Епископ Дижонский ему и титул графский, бывший ведьмин, подарил, и замок оставил.

Говорил Вилфрид всё тише: сказывалась бессонная ночь. Голова клонилась к груди. Чтобы подбодрить спонсора гулянки, кто-то громко попросил:

– А про коней подводных ещё расскажи. Про зубастых, которых вы известью из реки вытравливали.

Грозный вояка поднял голову:

– И вытравливали. Они кусаться, а мы их – на алебарды и копья. Клыки у них, как у того медведя! В лес мы вообще не стали соваться, просто подожгли и убивали всё, что выбегало. И нечисть