Похищение Цирцеи - Лив Стоун

дверь в сад, и выпускаю малышей. Медея сопровождает их, направляясь к своему отцу. Фобос прекрасно принимает их. Дети его обожают. Он любит рассказывать истории и играть с ними на улице. Его терпение просто исключительное. Элла ложится на диван со вздохом удовлетворения.

– Принесу апельсиновый сок, Тыковка, – говорю я, возвращаясь за покупками.

– Ты лучшая.

Я захожу на кухню, мама стоит у плиты, а Гермес нарезает картошку дольками. Кухонное полотенце перекинуто через плечо.

– Это семейный греческий рецепт, – объясняет он. – Оливковое масло, зелень, лимонный сок, соль и перец, все перемешиваем и ставим картофель в духовку.

Я подхожу к ним, все еще поражаясь тому, как Гермес отлично играет роль идеального зятя: человек, который при первой встрече воплотил в себе абсолютную, соблазнительную беззаботность. Рождение четверняшек все изменило. Хорошо, что моя семья нам помогла. Теперь мы выстроили свой ритм, и Гермес – идеальный отец и домохозяин.

– Вовремя принесла лимон, – говорю я, кладя его на разделочную доску.

– Я слышал, как вернулась самая красивая женщина в мире, – заявляет Гермес, поворачиваясь ко мне, чтобы поцеловать.

Я с наслаждением прижимаюсь к нему.

– Льстец, – веселюсь я, обнимая его за шею, когда он меня целует. – Ты сменил парфюм?

– Нет, а что? – удивляется он.

– Я была уверена, что от тебя пахнет перечным бергамотом.

Гермес смотрит на меня, моргая.

– Что с тобой сделали наши дети?

– Их четверо, – заявляю я, передавая горчицу маме.

– Я предлагал тебе продать двоих, ты отказалась.

– Мы продадим их подороже, когда воспитаем.

– Ты имеешь в виду, если мы их воспитаем.

Я смеюсь, целуя его в плечо.

– Помню, я думала то же самое о вас троих, – шутит мама.

– Нет, нет, нет, – возражаю я, доставая из холодильника бутылку апельсинового сока. – Ты не можешь сравнивать нас с четверняшками.

– Тебя можно было считать за двоих, – поддразнивает мама.

Это заставляет Гермеса смеяться. Бросаю на него строгий взгляд, наливая Элле напиток.

– Эй, я единственный сын, – напоминает он.

– Раз ты уходишь с кухни, – говорит мама, указывая на корзину, – не могла бы ты отнести фрукты на стол снаружи?

Я хватаю стакан и корзину, а они обещают поставить все готовиться в духовку и присоединиться к нам. Нахожу Эллу в гостиной, протягиваю ей стакан и сажусь рядом. Все мое внимание поглощено гранатом среди яблок и груш.

– «Разговор у гранатового дерева», – говорю я, не понимая, откуда могла взяться эта фраза.

– О чем ты? – удивляется Элла, отхлебывая апельсиновый сок.

– Понятия не имею, просто слова крутятся в голове.

Входная дверь открывается и закрывается. В гостиной появляется Мероэ с рюкзаком на плече, выглядящая взволнованной. Она очень вовремя вернулась из похода по окрестным горам.

– Привет, несушки!

Элла кидает в нее подушку, а я показываю ей палец.

– У Мероэ в углу будет только пятачок!

Обе сестры разражаются смехом.

– Мы уже много лет не играли в ведьм! – веселится Мероэ.

– Просто хотела повторить заклинание, – отвечаю я, улыбаясь.

И все же я сбита с толку. Заклинание вырвалось из меня против моего желания.

– Я быстро в душ и приду, – говорит Мероэ, поднимаясь наверх.

– Я проверю Деймоса, идешь?

Я иду за Эллой, и мы выходим на улицу. Фобос пугает четверняшек, которые бегают и кричат от смеха, пока Деймос одной рукой готовит, а другой прижимает к себе Медею. Я ставлю корзину с фруктами на стол, чтобы подойти к сестре и ее мужу, директору службы безопасности крупной компании в Нью-Йорке.

– Все в порядке, Агапе? – спрашивает Деймос, пока Элла осматривает мясо и овощи, которые готовятся на гриле.

– Они не обуглились, – констатирует она.

– А у тебя были сомнения?

– Неееет, – мямлит Элла.

– Дааа, – смеется Медея.

– Я мог бы удивить вас обеих, – бросает вызов Деймос.

– Я никогда в этом не сомневалась, – отзывается Элла, запечатлевая поцелуй на его щеке.

Они так очаровательны втроем, а скоро их станет четверо.

– Твои родители все еще на Китире? – спрашиваю я Деймоса.

– Да, очень маловероятно, что они когда-нибудь вернутся в Нью-Йорк после той снежной бури, которая была на Рождество, – отвечает Деймос.

Я отчетливо помню выражение лица его матери, Афродиты, закутанной по самый нос, стоящей у окна и молящейся о том, чтобы буря прекратилась. Наша мать выходит из дома с блюдом в руках, Гермес рядом с ней. Он ставит напитки и присоединяется ко мне, обнимая меня со спины. Мне кажется, я никогда не была так счастлива. Вся наша семья собралась вместе, моя мама берет Анжелию на руки, в то время как Фобос с трудом поднимается на ноги, сраженный Эммой, Одиссеем и Евдором.

Только сейчас замечаю, что Гермес порезал палец. Повязка закрывает порез, но сквозь нее видно небольшое пятнышко крови.

– Что случилось?

– Нож соскользнул, пока резал лимон. Ничего страшного.

«Приношение его ихора в жертву на моих глазах».

– Ихор, – шепчу я. – Что это такое?

Деймос, Элла и Гермес смотрят на меня в недоумении.

– Золотая кровь греческих богов, – отвечает сестра, изучавшая мифологию в университете.

– Жаль разочаровывать тебя, Ариадна, но моя кровь красная, – говорит Гермес.

Ариадна?

– Кого ты называешь Ариадной? – удивляюсь я.

Медея смотрит на меня. Гермес встает передо мной.

– Любимая, ты в порядке? – спрашивает он.

– Да, но, насколько я помню, ты женился на Цирцее, а не на Ариадне. Кто такая Ариадна? Твоя любовница?

На мгновение возникает нерешительность, которую прерывает Деймос, опускающий Медею на землю.

– Иди к дяде Фобосу.

– Что не так с тетей?

– Иди поиграй, милая, – добавляет Элла.

Мое сердце сжимается. Мы много веселимся, я думала, что они снова шутят, но они выглядят серьезными.

– Что с вами происходит?

Гермес хмурится.

– Напомни свое имя.

– Цирцея! Перестань, это не смешно!

Черт возьми, что-то не так, я чувствую это! Я осматриваюсь. Все замерли и с беспокойством смотрят на меня. Сердце начинает биться быстрее. Больше не слышно ни ветра, ни птиц. Я отступаю, чувствуя панику. Что-то не так!

Мероэ выходит из дома, и ее немедленно останавливает голос матери.

– Зови на помощь!

Меня тошнит. Я умерла? Почему у меня в голове возникла эта мысль? Я падаю на колени, теряю зрение и больше ничего не слышу.

* * *

Когда снова открываю глаза, меня окружает тьма Эреба. В груди по-прежнему тесно, и я задыхаюсь. Что только что произошло? Это было видение? Все было так реально! Я все еще чувствую запах жареного, руки Гермеса и смех Медеи. Я вышла из этого… сна, но не вернулась во дворец Аида.

Сажусь на корточки, чтобы прийти в себя.

Анжелия, Эмма, Одиссей и Евдор, Медея. Они все еще в моем