По ту сторону барьера. Книга 1 - Эмили Ли

– Как ты со мной разговариваешь? – холодно и властно проговорила Лоран и окинула его строгим взглядом.

– Как хочу, так и разговариваю! – Он ударил кулаком в стол, а потом резко отвернулся.

Лоран сначала набрала в грудь воздуха, собираясь осадить зазнавшегося юнца, как вдруг понимание его злости сделало её ещё более несчастной, если такое вообще возможно.

– Ты любишь её, – с тихим отчаянием произнесла Лоран.

Он шумно процедил воздух сквозь плотно сжатые зубы. Тело разрывало от желания кричать и проклинать всех на свете. И чтобы не сойти с ума от несправедливости, он выбрал для себя самый простой и доступный способ спастись. Ненависть стала его опорой. Ненависть к женщине, которая почему-то звалась его матерью.

– Я не хочу тебя видеть! Исчезни из моей жизни!

Боль, злость, отчаяние и ненависть смешивались в темно-синих глазах сына и обвиняли гораздо сильнее, чем слова. Он ушел, громко хлопнув дверью, а Лоран осталась сидеть одна в пустой комнате.

Глава 21

Как только Тэруми спрыгнула с баррикады, блуждающие монстры окружили девушку, но близко подходить не стали. И она даже знала почему: тяжелый взгляд синих глаз эльфа ощущала всем телом. Монстры опасались его. И ей, показалось, что с каждым днем всё сильнее.

Тэруми бесцельно бродила среди развалин, пиная опавшую листву и невольно думая, что осень – очень красивое время. Вспомнилась осень в Азуриане. Дети обычно собирали такие листья в большие кучи и играли с ними. С разбегу прыгали в них или набирали полную охапку и высоко подбрасывали, чтобы попасть под разноцветный дождь. А потом сразу же собирали обратно, ведь если кто-нибудь из родителей заметит, то будет ругаться: во дворе должен быть порядок. На Тэруми никто не ругался. Отец много работал, его никогда не было дома, а потом не было дома самой Тэруми. И пока другие дети проживали обычную жизнь и играли, она училась убивать, готовилась стать танэри.

«Училась служить родине!» – одернула она саму себя, стряхивая глупые упаднические мысли.

Заметив движение сбоку, Тэруми посмотрела в ту сторону. По стене ловко и невесомо ступал эльф, медленно идя к проемам в восточной стене. Оттуда наверняка открывался вид на всю территорию этой части города. Так Тэруми будет в поле его глаз. На злость и протесты от такого откровенного контроля у неё не было сил.

Она проследила взглядом за его худой фигурой, невольно любуясь присущей эльфу хищной грацией. Когда он дошел до восточной стены, то устремил взор куда-то вдаль, в сторону леса. Тэруми улыбнулась от попытки Фенриса показать, что мешать он не будет. Тэруми точно знала, что вздумай она дать деру, он тут же поймает её. Глаза на спине, что ль, есть?

Почувствовав волнение Кыта и Ката, Тэруми улыбнулась ещё шире. Монстры отошли-отползли от той части стены.

– Что? Не нравится? – насмешливо сказала она ближайшей черной дымке. – Это вам не со мной гулять. – Глаза снова остановились на Фенрисе. – Ох и хлебнет кто-то счастье с таким всевидящим отцом.

И сразу вспомнился свой собственный, а следом перед глазами возник образ Лоран. Сложить Лоттирану, которую она видела лишь на рисунке, и эту «светлую» ведьму с ненавистью в душе похлеще, чем у какой темной ведьмой, было слишком сложно. Но ведьмочка узнала её, да Лоран назвала имя Чжан… Так что ошибка исключена.

Брат, сестра, мать и где-то там отец – целая семья, а ведь раньше Тэруми всегда считала, что одна во всем мире. Из всего этого многообразия родственной крови судьбу она благодарила только за Лайю.

В желании скрыться из-под надзора Фенриса, Тэруми зашла в тот самый большой дом, который ведьмочка предложила ей и Чону. Опустевшая комната, в углу которой был огромный камин, идеально подходила под настроение и сложившуюся ситуацию. Семейный очаг, который никогда не горел.

Тэруми села перед камином, поджала ноги, обняла колени и пристроила на них подбородок. Слез не было. Она выплакала их давно, ещё год назад. Было просто грустно.

Спины и плеч осторожно коснулись. Потом прикосновение стало смелее и сильнее. Кыт и Кат окружили её, нависая и впитывая её грусть, словно разделяя чувства и желая успокоить. В какой-то момент блуждающие монстры стали нервно менять форму. Тэруми догадалась, что это Фенрис спустился со стены и ищет её – скорее всего, та тень у окна, это и есть эльф. Монстры встрепенулись, опасаясь исходящей от эльфа ауры, но никуда не ушли, продолжали быть рядом.

Глазам стало больно. Тэруми несколько раз моргнула, стараясь не дать волю слезам.

– Вот это и есть семья, – тихо проговорила Тэруми вслух, – когда страшно, когда хочется убежать, но продолжаешь быть рядом, потому что ты нужен родному человеку. – Слезы всё-таки побежали по её лицу. Монстры прикоснулись к щекам, оставляя после себя сильное, тяжелое давление. Но Тэруми лишь улыбнулась. – Вы теперь тоже моя семья…

***

Лоран поднялась на стену и подошла к Лайе. Девушка лишь взглядом отметила, что видит её, и продолжила смотреть вдаль. Где-то там за этим полем и полосой мертвого леса находится полупрозрачная стена, а за ней прежняя жизнь, опасная, но понятная и привычная. Хотела ли Лайя туда вернуться и никогда не знать, что на этой стороне? Да. Однозначно.

– Как Аларик? – спросила Лайя у матери, не поворачивая к ней голову.

– Ненавидит меня.

– А есть за что? – Она не хотела язвить, но интонации выровнять не успела.

– Не знаю, – честно ответила Лоран.

Лайя свыклась жить с мыслью, что её мать умерла, поэтому теперь, когда это оказалось не так, не знала, что делать. Раньше она думала, что если судьба подарит им счастье снова встретиться, то Лайя будет самой счастливой, ведь она сможет снова обнять мать, а сейчас… Лоттирана, теперь Лоран, стояла рядом, но то немногое расстояние между ними казалось слишком большим, и Лайя не понимала, как его преодолеть, а главное, стоит ли? Произошедшее в Изиме перекрывало теплые воспоминания прошлого. Лоран собиралась бросить Фенриса за стеной, его же и хотела использовать, чтобы отомстить эльфам. И непременно попыталась бы, если б не Аларик.

– Мы с Чжаном прожили вместе счастливые пять лет, из которых три были уже с Тэруми, – тихо и спокойно сказала Лоран, тоже смотря только вперед на поле. – Я любила его, любила обоих, и даже искренне верила, что