Лето, пляж, зомби 3 - Наиль Эдуардович Выборнов

Я поднял руку, запустил ее за воротник бронежилета и сорвал с шеи армейский жетон.

— Возьми, — протянул я его Лике. — Если там КПП, то покажешь. Так больше шансов, что пропустят.

Если уж я служил в каком-то секретном подразделении, то есть шанс, что на блокпосте это поймут. Что выпустят, что не дадут так просто сдохнуть. Иначе…

Лика потянулась назад, взяла жетон, убрала его в карман разгрузки и снова вцепилась в руль обеими руками, как неумелый водитель. Хотя, откуда у нее опыт водить броневик? Но тут по прямой, тут дорога расчищена, так что довезти его. Шансы есть.

Я успел заметить у нее на лице слезы, при этом на нем застыло выражение злости. Уж не знаю, на кого именно она психовала: то ли на неизвестных нападавших, то ли на меня. Черт его знает.

Чуть повернул голову, посмотрел на Наташу. Та задрала ноги, обхватилась за них обеими руками и чуть покачивалась. Раньше мы ее как-то позади держали, а теперь… Теперь ее реально могли убить. Я заметил, что пистолет лежит на сиденьи, на боевом взводе. Если упадет, может и выстрелить, механизм не сказать, чтобы надежный.

Взявшись за рукоять, я поднял вверх флажок предохранителя. Щелкнул спущенный курок. После чего протянул оружие девчонке.

— Держи, — проговорил я.

Она закачала головой, будто отказываясь брать оружие. Она ни одного раза из него так и не выстрелила, если не считать пальбы в импровизированном стрельбище. Никого не убила.

— Держи, бля! — повторил я. — Если там нет выезда, если там ничего нет, вам придется выбираться вдвоем. Ехать обратно в Дачное, прорываться. А у них может и гранатомет оказаться. От этого зависит ваша жизнь. Держи.

Она все-таки схватила пистолет, но продолжала держать себя за колени.

— В кобуру убери, — проговорил я уже спокойнее.

Меня накрывало, перед глазами плыли кровавые круги. Подташнивало, но вкуса крови во рту пока не чувствовалось. И уже даже не пекло в животе — легче стало. Но только вот это ненадолго.

Без операции у меня два пути. Либо смерть от кровопотери, либо перитонит. Надо хоть рану осмотреть.

Я дернул петлю быстросброса бронежилета и стащил его себя. Да, вот кровавое пятно на куртке, не очень-то и большое, надо сказать. Расстегнул, сдернул полу, увидел окровавленную камуфляжную футболку. Вот тут крови, надо сказать больше.

Схватился обеими руками, отлепил от раны и разорвал. Вот и отверстие, небольшое совсем. Плиту раскрошило и одним куском вошло. А не навылет ли? Нет, пуля внутри. И чем они таким стреляли-то вообще?

Винтовочное — это не так плохо с одной стороны. А с другой, это как между острым и тупым топорами выбирать. Какая разница, чем тебе голову рубить будут?

Девчушка увидела рану и отодвинулась в сторону. Ну, крови она раньше практически не видела. Но тут уж не до сантиментов, не до эмоций.

Вытащив из подсумка еще один шприц, но уже с гемостатическими гранулами, я вставил его в рану и нажал на поршень. Вспыхнула боль, и перед глазами потемнело.

***

Мы сидели в военном баре. Мы — это я, Жид, Фрай и Вирус. Парни, которые составляли костяк моего подразделения. Остальные менялись все время, а эти со мной оставались почти всегда.

— Да на хрена тебе этот Крым? — спросил Жид. — Да и какой смысл обратно в регуляры идти? Строем ходить, блядь?

Я взял бокал и сделал несколько глотков холодного пива. Запрокинул голову, размял шею. Хорошо здесь, и кондиционер работает. А на улицу выйдешь — сразу охренеешь от жары. И от влажности. Она тут дикая, все-таки Гвиана. Не французская теперь уже правда, нашими стараниями, но все равно.

— Да никто тебя строем там ходить не заставит, — я махнул рукой. — Да и там — настоящее дело. Считай, родную землю оборонять будем. Да и климат там получше.

— Климат, — усмехнулся Фрай. — Там только о климате и думать придется. Жарко там, Край, причем, очень. Настолько жарко, что никто трупы даже не считает. Ну и если уж ехать, то под Польшу куда-нибудь, в цивилизованную Европу. Там наши наступают.

— Ага, в штурма, — кивнул я. — Да и…

— А мне кажется, надо ехать, — перебил меня Вирус. — Реально. Я с тобой, пожалуй, рвану.

— Психи, блядь, — откинулся на стуле Жид и тоже глотнул пива. — Там ведь не хрены с горы, там морпехи США. У них там наступление идет во всю.

— Да год уже идет, а так ни хрена и не добились, — ответил я. — Держатся наши. Помочь нужно.

— Нужно, — Фрай задумался. — Нет. Ты как хочешь, но я, наверное, не поеду. Здесь останусь. Наши на своей земле так или иначе отобьют, а вот тут, в колониях. Здесь у нас позиции не такие прочные, как там. Да и местные тоже, они только в глаза улыбаются, а по домам своим мины готовят.

— Край в патриотизм поверил, — усмехнулся Жид.

— Ну мы ж не из «Whiteground», — ответил я. — Мы сколько не работали, так все на благо России.

— И на свой кошелек.

— А если нас сразу всех накроет? — усмехнулся я, отставляя пустой бокал.

— Тогда хрен знает. Пусть на том свете сами разбираются, кто из нас раньше умер, — вставил Жид. — Только я в любом случае не пидор, это ты, Край, первый скопытиться мечтаешь.

— С таким лицом, как у тебя, тебя даже смерть стороной обходит, — буркнул я.

— Зато у меня харизма, — Жид расплылся в ухмылке. — Тебя-то за что «Вирусом» прозвали? Потому что токсичный? Или потому что всех вокруг себя заражаешь?

— Ага, — кивнул Вирус. — Заражаю здравым смыслом. А вот у некоторых тут явно воспаление жадности. Подхватили в штабе. Тяжёлая форма.

— Зато у Края воспаление патриотизма. И не лечится, — сказал Фрай. — Это у него с детства, наверное. Он же, говорят, из тех, кто на Парады Победы плакал.

— Да не плакал я, — отмахнулся я. — Просто у нас на площади жарко было, глаза щипало.

— Во-во, — поддержал Жид. — Щипало