Признаки Эволюции - Пётр Денисов

— Но это от человека ещё зависит! — добавил Алёша, и Ник кивнул.

В словах Николаса чувствовалась непоколебимая уверенность, почти вера. Главное, чтобы не фанатизм! В этом, наверное, и заключалась философия КМ — не отрицать свою мутацию, не бояться её, а приручить, сделать инструментом для выживания себя и своих, и… Есть в этом что-то!

— После еды, — сказал Николас, доедая, — у нас с тобой, Амнезик, первое занятие. Не боевое. Теоретическое.

— О, любимое, — я скривился. — Лекции о вреде Праха и пользе физкультуры?

— Хуже, — ухмыльнулся Алёша. — Тебе будут втирать основы нашей благородной миссии. И карты покажут. Много карт.

Через полчаса я оказался в небольшом учебном классе, больше похожем на бомбоубежище: голые стены, проектор, несколько рядов кресел. Кроме нас с Николасом, там было ещё несколько новичков — молодые, напряжённые лица. Они смотрели на меня с немым вопросом и, видимо, оценивали.

Николас встал у проектора, и на стене загорелась карта. Не схема метро или тоннелей, а настоящая карта… мира. Вернее, того, что от него осталось.

— Вы никогда не видели, как выглядит земля, поэтому сейчас для вас всё будет в новинку! — начал он без предисловий. — Это — реальность 2097 года. То, что мы знаем о нашем мире!

Карта была испещрена пометками, зонами разных цветов. Огромные пространства были закрашены мрачным багровым цветом с надписью «Зоны Молчания» — территории, полностью захваченные Едиными. Жёлтым были обозначены «Выжженные земли» — области, отравленные Прахом и радиацией, непригодные для жизни. Кое-где виднелись зелёные островки, на которых были жёлтые полоски — «Условно стабильные зоны». Их было очень мало.

— Мы здесь, — ткнул указкой Николас в точку в центре одной из зелёно-жёлтых зон. Наш полуостров-крепость выглядел крошечной песчинкой. — Корпорация Монстров. Один из последних оплотов порядка. Наши соседи…

Он переключил слайд. Появилась схема с логотипами.

— КРЭЧ. Их основная сила — здесь, к северо-востоку. Они не стремятся занимать большие территории. Их базы — это глубокие бункера, научные комплексы. Их оружие — технологии и… — он бросил взгляд на меня, — генная инженерия.

— А где их главная база? — спросил один из тех, кто не я.

— Никто не знает! — спокойно ответил Ник. — Люди Смертоносного Повара. Их точное расположение тоже неизвестно. Есть теория, что они кочевники и действуют малыми мобильными группами, как партизаны. Ненавидят и нас, и КРЭЧ. Опасны фанатизмом и готовностью на всё. И, наконец, самое главное… — Николас сделал паузу, переключая на последний слайд. На нём были силуэты — от человеческого до гигантского. — Угрозы. Классификация. От рядовых Единых до Сверхгигантов. Их повадки, слабые места, уровень опасности. Это вам нужно будет выучить как «Отче наш».

«Тут помнят эту молитву?!» — удивился я.

Он стал рассказывать, а я смотрел на карту, на эти жалкие островки зелени в море багрового и жёлтого. Этот мир был не просто мрачным. Он был умирающим. И наша Корпорация, наш бункер, наши споры и интриги — всё это была отчаянная попытка горстки людей и мутантов выцарапать для себя ещё один день, ещё один год жизни на обломках. И… наша Корпорация… И когда «она» стала «нашей»?! Ещё ни одного дня не прожил, а уже считаю себя частью их. С этим надо быть аккуратнее!

«Генная инженерия… Следующий виток эволюции», — ехидно подумал я, глядя на свою ладонь. Какой уж тут виток. Скорее, последний судорожный вздох перед концом. Или… Или начало чего-то нового? Как посмотреть.

Лекция продолжалась, но я уже плохо слушал. Я смотрел на карту, чувствуя, как тяжесть этого мира, его безнадёжность и его жестокое упрямство вновь наваливаются на меня. Но теперь в этой тягости была и странная ясность. Я был здесь. Это был мой мир теперь. И если уж эволюционировать, то только в ту сторону, которая позволит выжить. Но пока что не одному. С ними.

Следующие дни слились в череду уроков, тренировок и попыток не выглядеть полным идиотом. Лекции Николаса сменились практическими занятиями по выживанию: как фильтровать воду, чтобы не сойти с ума от Праха; как отличать съедобные мутировавшие коренья от тех, что превратят твои кишки в гремучую смесь; как читать следы не только Единых, но и более мелкой, но оттого не менее опасной фауны.

Меня, как и других новичков, прикрепили к «шефам». Моим стал, как ни странно, Алёша. Видимо, Николас решил, что это лучший способ окончательно свести наши счёты. И знаете что? Это сработало.

Алёша оказался хорошим инструктором. Жёстким, без сантиментов, но справедливым. Он не вспоминал нашу стычку в тоннеле, а я не вспоминал его подозрительность. Была работа. Нужно было научить «эволюционированный экземпляр» не подрываться на растяжках ЛСП и не лезть в логово бледных тварей без подготовки.

— Хватит думать задницей! — орал он на меня на стрельбище, где я в очередной раз промахнулся по мишени, отвлекаясь на «шёпот», который здесь, под землёй, был еле слышен, но всё же фонил на краю восприятия. — Твой мозг — твоё главное оружие! А эта хрень в голове — помеха, которую нужно заглушить волей! Сконцентрируйся на цели, а не на фоновом шуме!

Я стискивал зубы, перезаряжал пистолет (выданный мне на постоянной основе старый, но надёжный «Гном» местного производства) и старался. Получалось всё хуже, чем хотелось бы. Моя ментальная чувствительность то ослабевала, то вдруг прорывалась волной, сбивая прицел и заставляя соседних стрелков нервно оглядываться.

Но были и успехи. Постепенно я начал узнавать лица. Тот здоровяк с каменными мышцами, что косился на меня в первый день, оказался просто угрюмым бурильщиком по имени Гора, который недолюбливал всех, кто был тоньше бетонной плиты. Девушка с сиреневыми, блестящими глазами — Лика, лучший картограф базы, она могла по памяти нарисовать схему любого известного тоннеля в радиусе пятисот километров. С ней мы пересекались на занятиях по топографии, и она, к моему удивлению, первая заговорила со мной не как с диковинкой, а как с нормальным человеком, который тупо не знает, как читать условные знаки.

Жизнь в подземелье обрела ритм. Подъём в 06:00. Зарядка в общем зале, где сотни тел в униформе синхронно выполняли команды дежурного. Завтрак. Занятия или работа на общих задачах — кто-то чинил вентиляцию, кто-то сортировал припасы, доставленные с поверхности перед самым уходом вниз. Меня часто ставили на склад медикаментов — требовалась аккуратность и хорошая память, а с этим у меня, бывшего охранника, привыкшего запоминать лица, было неплохо.

Обед. Ещё занятия. Иногда