Из пепла к славе - Оксана Кас

Время до и во время обеда было даже приятным. Отработка хореографии, треп ни о чем, все были вполне дружелюбны. После был первый урок вокала в общем потоке, где уже было немного… раздражающе. Есть у местных учителей такая особенность: они почему-то считают самой надежной ту систему обучения, где тебя не особо часто хвалят, но почаще ругают. Не грубо, конечно, но вечное «Неплохо, но недостаточно» порядком раздражает. Тем более — Дан знает, что его уровень позволяет быть солистом. А эта дамочка, не найдя к чему придраться в его привычном вокальном диапазоне, требует петь все выше и выше, словно его баритон может от этого превратиться в тенор.

— У тебя необычная манера пения, — наконец сказала учитель Со, когда Дан раздраженно заметил, что не всякий оперный певец сможет взять такую высокую ноту.

— Я учился у джазовой певицы. Почти все мои школьные учителя — бывшие артисты мюзиклов и оперетт.

Если говорить прямо — их учили по максимуму использовать то, что есть. Вокальный диапазон Мадонны — три с половиной октавы. Адель — две с половиной. Но вовсе не первую принято считать сильной вокалисткой. В школе их не заставляли расширять диапазон, а напирали на умение владеть голосом, чтобы в своем комфортном звучании звучать как можно разнообразнее. [39]

— В Корее у тебя могут быть проблемы с этим. У нас пишут другие песни, под твой вокал вряд ли будут подстраиваться, так что тебе лучше начать переучиваться, — немного высокомерно заметила учитель Со.

Дан беззаботно пожал плечами: этим его не напугать. Он точно знает, что любую песню можно переделать под любой голос и даже манеру пения.

Недовольство учителя Со было еще и показательным. Так как занимались все в общей группе — общая распевка, по пять-десять минут лично, потом какую-то песню с разделением строчек — то этот разговор слышали и те, кто занимался с ним. Вся те парни, которые не ходят в школу. И Сунан — претендент на роль главного вокалиста — выглядел особенно счастливым. Скорее всего, первоначально переживал, что Дан может занять его место. Он-то знал, что в плане владения голосом Дан сильнее.

Сунан хорошо поет, этого не отнять. У него сильный тенор, еще и тембр такой, что нравится многим в Азии — немного гнусавый сам по себе, что при технике пения в нос, как здесь часто учат петь, звук выходил очень вибрирующим и немного глухим, словно он звучит внутри тела. Но при этом Сунан не так уж хорош в управлении своим голосом. То же вибрато нестабильно. Да и во время выступлений он все равно пел с небольшим автотюном, который сглаживал последствия усталости и низкой стабильности.

[40]

И все же не самый стабильный Сунан выходит дешевле, чем необходимость креативить, переделывая песню под низкий и глубокий вокал Дана. Вот он и радуется. Не знает просто, что Дан сам может песни переделывать, как ему надо… или писать их с нуля. [41]

Сунан, на само деле, был меньшей из проблем, ведь к пяти часам привезли школьников.

Уроки в школе искусств, где обучались почти все трейни за редкими исключениями, заканчивались в районе трех часов. И если в школу трейни добирались сами, то вот обратно их возили систематически, сажая в несколько машин всех вперемешку — и трейни, и действующих айдолов агентства.

Они ввалились в репетиционный зал все вместе, вслух жалуясь на жару и сломавшийся кондиционер в машине. Среди них сильно выделялся Намиль — и ростом, и внешностью, и уверенностью в себе.

Какое-то время Дан считал Намиля своим лучшим другом. Он, в целом, неплохой парень — приятный в общении, очень трудолюбивый… но есть у него несколько неприятных черт характера. Он из той породы людей, которые всегда хотят быть первыми. Во всем. В дружбе, в любви, в карьере. Все дело в том, что Намиль — единственный и долгожданный ребенок. Его родители не супер-богаты, но они все, что могут, вкладывают в сына. Они хорошо его воспитали, он вежлив и умеет с благодарностью относиться к людям, но на глубинном уровне он не принимает отказов. Он не знает слова «Нет», воспринимая его скорее «Да, но позже», «Ты пока не заслужил» и «Я не хочу тебе говорить „да“, поэтому добейся этого иначе». И вот именно последнее было проблемой.

Если у Намиля не получалось получить желаемое обычным способом, он начинал манипулировать и интриговать. Потом покаянно извинялся, посыпал голову пеплом, его прощали… а через полгода подобное повторялось вновь. И он каждый раз, как приличный корейский ребенок, искренне извиняется за свой эгоизм, просит тебя придумать ему наказание и так далее. Первые несколько лет Дан даже не понимал, что происходило. Это позже, когда таких случаев накопилось достаточно, он заметно отстранился от Намиля. Почему не сразу? Потому что в дружбе Намиль тоже хочет быть чемпионом.

Он может показаться идеальным другом. Поможет советом, выслушает, утешит, будет тебя нахваливать, наедет на кого угодно, чтобы тебя защитить. Даже может отойти в тень в тех случаях, когда победа ему не так уж важна… в том, например, что Дан его милее. Или что у Дана голос низкий. Или что Дан умеет готовить. И дело даже не в том, что Намиль пытается быть твоим другом из принципа «держи друзей близко, а врагов еще ближе…». Намиль искренне хочет быть хорошим другом. Он пытается преуспеть в этом, как и в любом другой сфере. Но как только дело касается его популярности и карьеры, он начинает думать только о себе.

Поэтому их отношения и расклеились после той попытки самоубийства. Дан начал ходить к психотерапевту и учился уважать собственные амбиции, которые конфликтовали с желаниями Намиля. Они не поссорились, нет. Просто им стало сложно общаться из-за схожих данных. Оба красавчики, оба танцоры и оба не были сильны в вокале, то есть, по сути, являлись прямыми конкурентами.

До сих пор Дан не считает Намиля плохим человеком. Не очень хорошим — без сомнения. Быть его другом снова он тоже не хочет — пообщавшись с БигБи, он понял, какой может быть дружба и то, что было между ним и Намилем он так назвать больше не может. Но при этом… Дан ведь тоже не ангел. Он тоже ранит и обижает близких, как делают абсолютно все люди, идущие к успеху. Это просто неоспоримый факт: невозможно достичь