"Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 - Дмитрий Валентинович Янковский

— Левее, ваше высочество, — напомнил я. — Садиться в парк небезопасно.

— Я и не собираюсь!

Елизавета рассмеялась и, сложив крылья, завалилась в сторону залива. Пролетела еще немного и, наконец, раскрыла парашют. Дернулась и повисла на стропах, разом теряя две трети скорости, и уже совсем неторопливо поплыла дальше вниз, пролетая над верхушками сосен и подковой изгиба железной дороги в сторону песчаного пляжа.

Я тоже взялся за кольцо на плече, но буквально в нескольких десятках метров над землей передумал. Рухнул еще дальше вниз и только потом затормозил, разом выплеснув в горячий ветер половину резерва. Расправил крылья вингсьюта, выгибаясь навстречу восходящему потоку и поднял Щит.

Еще немного… Есть!

Песок врезался в подошвы берцев, но вместо того, чтобы вцепиться и переломать мне все кости, послушно расступился. Я рухнул на одно колено и проехался по пляжу, оставляя за собой глубокую борозду. На мгновение показалось, что даже силы Дара не хватит, чтобы полностью поглотить энергию удара, суставы застонали, выкручиваясь, но усиленное Конструктами тело все же выдержало.

Я приземлился, так и не раскрыв парашют.

И тут же бросился встречать падающую с небес государыню, на ходу сбрасывая ненужный уже крылатый костюм. Елизавета подогнула ноги, как я ее учил, и чуть подтянулась на стропах. Мягко опустилась на пляж, пробежала несколько шагов, но потом все же запнулась, упала и покатилась по песку, увлекаемся смятым куполом.

— Ваше высочество! — Я подскочил, рухнул рядом, рванул из чехла на боку тактический нож и несколькими быстрыми движениями откромсал натянувшиеся от ветра стропы. — Вы… ты в порядке⁈

— Живее всех живых! — Елизавета рассмеялась и крепко обняла меня за плечи. — Господь милосердный, мы это сделали… Ведь сделали⁈

— Целиком и полностью! — Я кое-как встал и протянул руку. — Но не стоит оставаться здесь. Вся местная полиция наверняка уже стоит на ушах.

Где-то вдалеке завывали сирены, однако я не слишком-то волновался: вряд ли хоть кто-то у «Кукурузины» успел заметить, куда именно умчались две крылатые фигурки, отделившиеся от основного клина. А для немногочисленных людей на пляже странная парочка в вингсьютах была зрелищем пусть и не вполне обычным, но уж точно и не самым интересным: в Курорт на берегу залива каждое лето приезжали любители виндсерфинга, кайтинга и прочих экстремальных развлечений. Разумеется, кто-нибудь непременно вспомнит, что видел нас — но это случится куда позже. А сейчас…

Сейчас нас заберут отсюда. Разглядев среди деревьев здоровенный черный джип, я на мгновение напрягся — и тут же облегченно выдохнул и помахал рукой. Машина ускорилась, перескочила через поребрик и, пробуксовывая, понеслась по песку в нашу сторону.

— Вот и все, ваше высочество. — Я стянул с плеч Елизаветы вингсьют. — Пора ехать домой.

Джип круто развернулся и замер буквально в нескольких шагах передо мной. Двери, впрочем, пришлось открывать самим: я загрузил племянницу на заднее сиденье, а сам обежал машину и плюхнулся на кресло справа от водителя.

— Ты сумасшедший! — прошептала Алена, стискивая меня в объятиях. — Почему без парашюта⁈

— А, собственно, зачем? — усмехнулся я. — По-моему так тоже неплохо.

— Ты… Да ну тебя!

Алена явно хотела высказать мне все и сразу: и за операцию, в которой я мог запросто поймать пулю или атакующий элемент, и за полет над городом, и уж тем более — за лихое приземление без парашюта, которое я выполнил… да, в общем, без особой причины.

Просто потому, что мог.

— Дурак… — едва слышно прошептала Алена.

И поцеловала меня — в первый раз. Неуклюже, едва не прикусив губу, но так жарко, что это уже ничуть не напоминало ни поздравление с удачно сработавшим планом, ни благодарность за спасение старшего брата, ни уже тем более что-то обезличенно-дружеское.

Наверное, поэтому поцелуй и затянулся.

— Кхм… — Елизавета на заднем сиденьи демонстративно откашлялась. — Мне приятно наблюдать, как вы рады снова друг друга видеть, но… Господи, я вам не мешаю?

— Нет, ваше высочество, — рассмеялся я. — Ничуть.

— И все же задерживаться здесь не следует. — Алена с явной неохотой выпустила меня из объятий и взялась за руль. — Полиция уже скоро будет здесь.

— Я так не думаю. — Я развалился в пассажирском кресле. — Полагаю, у них сегодня и так хватит работы.

Я уже минуты две как переключил рацию обратно на общий канал, и, судя по переговорам, в городе творились те еще дела. Кое-какие сегодняшние события были запланированы мною заранее, однако некоторые, похоже, случились и сами по себе. Захват телестудии и выступление Елизаветы в прямом эфире центрального канала было лишь первым камушком, а штурм Петропавловской крепости и вовсе обрушил на Петербург целую лавину.

Где-то на юге стреляли, гвардейские полки, преданные Морозову, прорывались из города, пробивая дорогу тяжелой техникой, и к ним, кажется, присоединялись и спецы, и регулярные части… Корф подключился к полицейской частоте, отмечал точки на карте, и, судя по его докладу, Мещерский со своими людьми кое-как контролировал только самый центр вокруг Зимнего.

И то не целиком.

— И что теперь? — поинтересовалась Елизавета, когда Алена вырулила с пляжа на дорогу. — Какие… какие у нас планы?

— Полагаю, сейчас вам лучше отдохнуть, — отозвался я. — Желательно до утра. А я собираюсь нанести визит одному брауншвейгскому герцогу.

Глава 27

Алена высадила меня в Репино, где на неприметной улочке меня уже ожидал такой же неприметный автомобиль: серенький ибериец «Тескоко». Бюджетная малолитражка, коих полно на улицах Санкт-Петербурга. Впрочем, серьезных задач перед ним и не стояло: все, что нужно от машины — доставить меня из точки А в точку Б, а потом увезти обратно. Без погонь, таранов и лихих маневров.

По крайней мере, я на это очень надеялся.

То, что в городе происходит… происходит нечто, стало ясно уже на въезде. Там, где еще сегодня днем стоял блокпост, нынче лишь сиротливо маячили бетонные блоки, да дымился остов сгоревшего бронетранспортера.

Я присмотрелся. Нет, герба на закоптившемся железе не разобрать, но, полагаю, принадлежал он лояльным Мещерскому полкам, которые решили погеройствовать и встать на пути «преображенцев» или «семеновцев»… Что ж. Жаль, конечно, но ничего не поделать: не бывает совсем мягких переворотов, жертвы в любом случае неизбежны. И хорошо, если эти останутся единственными.

Хотя в глубине души