Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

— Что это было? — Попытка говорить вызвала приступ кашля.

— А это ты, мил человек, заново инициацию прошёл.

— Я про ту тварь. Это вы перекинулись?

Лукиан расхохотался.

— Ты меня что, за оборотня держишь? Я честный некромант, а не волколак. А всё, что ты видел, — только воображение и страхи. Ух, как ты пятки смазал! Думал, придётся тебя утром по всему лесу искать, а ты вернулся.

Выругаться я не успел, закашлявшись от дыма.

— Двигай к костру, мы ещё не закончили.

Одеться Лукиан мне не дал.

— Садись, — указал он на бревно у костра, — да голову подставляй.

— Зачем?

— За надом, — фыркнул монах, но всё же пояснил: — Наколю тебе на темечке Слово, для закрепления. Вот только не возражай, Урусов! У меня то же самое, и Ваське я делал. Садись, не выпендривайся.

Я провёл ладонью по голове — ни одного волоса там не было. Всё сгорело при взрыве, оставив гладкую лысину.

— Детей надо в ученики брать, — ворчал монах, рисуя на моей макушке линии и окружности, — чтобы даже слова против вякнуть не могли. Не боись, Урусов, волосы отрастут — ничего видно не будет.

Игла Лукиану не понадобилась. Он нанёс краску, а затем выдохнул на рисунок густое облачко эфира, отчего кожу защипало.

— Всё, Урусов, свободен. Магию постарайся не трогать, пока сама не проснётся. Испортить ничего не испортишь, а вот головную боль заработаешь.

* * *

Удивительно, но после ночного забега босым через лес на стопах у меня не было даже царапины. Уж не знаю, повезло мне или это магия помогла, но факт остаётся фактом. А вот усталость в ногах тянула свинцом, и я порой отставал от Лукиана, прущего через лес носорогом. Монаху, как он сказал, надоел лес, и он торопился вернуться в усадьбу к нормальной еде и мягкой постели. Хотя было у меня подозрение, что в его фляге закончилась рябиновка.

На ходу я пытался разобраться в своих ощущениях. Анубиса не чувствовал совершенно, будто его никогда и не было. И в то же время там, где он был раньше, не было и пустоты. Что-то другое заполнило меня до самого краешка. Тёмное, густое, опасное и одновременно спокойное. Но «пригубить» это нечто я пока не рискнул.

— Прижиться должно, — не оборачиваясь бросил Лукиан, — неделю, другую, месяц. Сам поймёшь, когда Талант вернётся. Пока можешь свои буковки, — подпустил он издевательского тона, — пользовать, вреда не будет от ерунды.

— То-то вы мне с ерундой против сорняков помогали.

— А я разве сказал, что твоя деланная магия плохая? — монах усмехнулся. — Вот придёт к тебе магия, сам поймёшь, какой мелочью занимаешься. Всё равно, что ложкой океан вычерпывать.

— Вы не правы, отец Лукиан.

— Да ты что! Ну так докажи, коли ошибаюсь.

— Возможно, деланная магия и выглядит несерьёзной по сравнению с Талантом, но её сила в другом. А пользы гораздо больше, между прочим.

Лукиан фыркнул.

— Пользы?

— Возьмём простой пример. Будете вы по полям ходить и сорняки убивать? Нет. А наша тележка обычному крестьянину сильно жизнь облегчит.

— Через месяц твои значки развеятся и вернётся твой крестьянин туда, где был. Или ты каждый раз будешь ходить по деревням да рисовать?

Я расхохотался.

— Вы сильно недооцениваете научную мысль. Мои связки с Печатями прослужат и год, и два. А если я установлю туда накопители эфира, то и десять лет.

— Всё равно, — упрямо продолжал настаивать монах, — маг должен заниматься Талантом, а Знаки даны для простецов.

— Отец Лукиан, а скажите тогда, почему Хозяйка не любит Таланты? Почему отсыпает за них столько «песка»?

От неожиданности монах закашлялся, обернулся и посмотрел на меня странным взглядом. Сердитым? Испуганным? Я не смог разобрать.

— Сам у неё спроси, — буркнул он и ускорил шаг.

Больше мы к этому разговору в тот день не возвращались. Хотя есть у меня подозрение, что Лукиан знает что-то о Талантах и в курсе, почему их так ждут за гранью. Не всё так с ними просто, я прямо не сомневаюсь. Вдруг некроманты специально были созданы Смертью как охотники за Талантами других магов? А остальные способности, вроде допроса мёртвых, всего лишь бонус от работодательницы? Вопросы, сплошные вопросы. Но пока я не готов задать их Той, кто точно знает на них ответы.

Глава 37

Ноги

Как Лукиан ни торопился к благам цивилизации, за день мы не успели вернуться домой. Пришлось останавливаться на ночёвку, чтобы не плутать по тёмному лесу. Но я не сильно расстроился — ночи стояли тёплые, а в посиделках у костра в берёзовой роще есть своя особенная приятственность.

Я собрался вскипятить чай, взялся за котелок, но тот был в тёмных разводах, а на дне застыла толстая маслянистая корка, остро пахнущая травами. Точно, это же та дрянь, которой меня Лукиан мазал перед ритуалом.

— Руками не трогай, — предупредил он со смешком, — через кожу впитается, опять начнёшь по лесу бегать. Сполосни хорошенько и песком потри.

Кивнув, я пошёл к ручью. Но прежде чем смыть корку, отколупал кусочек, с осторожностью завернул в платок и спрятал в карман. Потом разберусь, что там за дрянь была намешана. Кто знает, где пригодится такой состав.

Остаток вечера мы провели молча. Лукиан не горел желанием общаться, на вопросы отвечал односложно и, только укладываясь спать, вдруг заявил:

— Ритуал не запоминай. Под каждого ученика надо свой придумывать, чтобы его из колеи выбить и мозги расшатать.

— А…

— Сам поймёшь, — махнул он рукой, — до дела дойдёт и разберёшься. Хозяйка будет за твоим плечом стоять, она и подскажет.

— Думаете, я начну брать учеников-некромантов? — я саркастически улыбнулся.

— А куда денешься, — в ответ осклабился Лукиан, — у меня уговор с Хозяйкой — ты мой последний ученик. Надоело мне с желторотиками возиться, хуже горькой редьки. Вот тебе науку передам, и следующего некроманта уже ты будешь учить.

Он расхохотался и завернулся в одеяло. Да уж, порадовал, ничего не скажешь. А меня спросить никто не желает, хочу ли я учить?

* * *

Моё возвращение наделало немало шуму в усадьбе. Вернее сказать, наделала одна лысая голова. Было много охов, ахов и причитаний.

— Костенька, да как так-то?! — Настасья Филипповна увидев меня принялась охать. — Такой молодой, а голова бритая. Ох, горюшко-то какое!

Никаких слов, что шевелюра отрастёт заново, она не слышала и продолжала печалиться. Марья Алексевна же посчитала такой вид крайне неуместным.

— Парик, Костя, надень парик и прекрати смущать меня и девушек неприличной картиной. Если уж умудрился обзавестись лысиной,