Тот самый сантехник 3 - Степан Александрович Мазур

– Работать – это да. Работа – это хорошо! Труд облагораживает! – бормотал он, сберегая дыхание, и с неистовой силой копая лопатой. Как будто всю жизнь копил силы, чтобы в этот момент все их разом и отдать.

Поглядев на то, как этот мини-экскаватор ретиво взялся за работу, Боря вздохнул и кивнул Лёне. Похоже, время собрать мужиков на сход и обсудить пропитание и проживание наймита.

Если пользы от него будет хоть на полпальца больше, чем вреда раньше, то может и пригодится обществу. А если нет, то всегда можно изгнать коллективно.

С бомжами разговор на районе короткий.

Глава 18 - Гаражных дел мастер

Проникнуть в свой гараж Борису оказалось гораздо проще. Лючок-замок к его счастью и не думал замерзать. Механизмы разжали пружины, едва вставил ключ с засечками. Отлично смазанные солидолом по весне рычаги, удерживающие дверь и ворота, легко подались. А сама дверь в воротине на расстоянии десяти сантиметров от уровня земли оказалась весомым аргументом в споре со снегом.

Пока Максим Витальевич попёрдывал на улице, активно махая лопатой перед воротами, хозяин проник внутрь, включил свет и растопил печку с давно заготовленными для этого дела дровами внутри. Заложил их ещё по осени, подметая в гараже.

Затем Боря оценил масштаб пыли на джипе почти в сантиметр и решил, что тому стоит как следует прогреться перед запуском. А пока неплохо бы и о себе подумать. Мокрый как мышь лабораторная после опытов.

С этими мыслями Глобальный пробрался на второй этаж под крышу-мансарду и включил электротэны для сауны. А сам принялся раздеваться, стягивая мокрую одежду.

На смену в гараже всегда был старый махровый халат фиолетового цвета, с дыркой на левой ягодице, и пятном крови спереди, что никогда и ничем не выводилось. Как будто это была кровь дракона. Весил он несколько килограмм, и сложно было сказать – почему. Просто весил и весил, сплетённый из усов суровых великанов, но грел как верные объятья объёмной женщины.

Для ног в гараже тоже был свой особый бонус. В углу всегда стояли шерстяные носки. Носить их можно было всегда без тапок. Боря так и не решился ни разу их постирать за время их совместного проживания.

Хотя, попытки были. Но стоило закинуть их в тазик с водой, как те тут же впитывали любое количество воды: черпак, литр, кувшин, ведро – не имеет значения. Сушняк носков распространялся на всё. А при вращении в барабане стиральной машинке они тут же начинали плеваться веточками, палками, извергать иголки, пускать разные цвета и разбрасываться такими артефактами, что Глобальный невольно начинал верить, что в них можно спрятать Янтарную комнату.

Внешне вроде носки как носки. От отца ещё достались. Ну а что стоят, а не валяются, так это дело десятое. Главное, в ладу с ними жить. Ты их не трогаешь, они тебя не донимают и всех всё устраивает.

«Со своим характером носки просто. Потому и передаются из поколения в поколение», – буркнул внутренний голос: «Кто с тем наследием спорить собирается? Тепло, да и ладно!»

Подобных носкам и халату артефактов в гараже хватало. Одна бочка с соляркой чего стоила. Сколько бы лет она не стояла в углу, в ней всегда бултыхалось что-то на дне. Заправиться – не заправишься (чего механизмы губить?), а если дрова мокрые, то всегда кружкой черпни, и на розжиг хватит. А сколько там этих последних кружек, Боря считать давно устал. Сам он точно ни разу в ту бочку ничего не подливал.

Но отдельного упоминания стоил батин дембельских сундук на верхней полке. Весил он килограмм восемьсот. Потому с полки его лучше было не доставать. А открывать прямо там, используя стремянку без нижней ступеньки.

Каким образом батя дотащил его с дембеля домой – история умалчивала, но в нём в разное время можно было найти столько всякого, что хватит на неделю самодеятельности всему взводу. Захочется, к примеру, сапёрное дело изучать. Шашки тратила тут как-тут. Постираться нужно? Есть тряпок неведомое количество и хозяйственное мыло, на котором буквально запечатлелась боль дизайна и несмываемая ничем цифра в «70 %». И то судя по всему, проценты надёжности Вселенной.

Боря мог разочароваться в чём угодно, но он всегда был уверен, что это мыло будет существовать вечно. Оно переживёт отца, его, внука и семь следующих поколений, пока человечество не научится такое мыло есть. Причём никогда ничего не отмоет, разве что порвёт кожу или разъест одежду. А если ему дать волю, то само бросится на врагов и намылит им шею с фатальными последствиями на последних.

Что ещё валялось в дембельском ящике Пандоры? Да что угодно. Перчатка-варежка была! Суровая на вид, погрызенная сотней псов и с одним пальцем. Чтобы с калашом в дозоре, спускать курок удобно было. Боря иногда даже подозревал, что собаки её не только грузли, но и грустить ей не давали кто как мог. Но ни постирать, ни одеть, ни просто выбросить её так и не решился.

В том «отсеке неожиданности» была и сапёрная лопатка. Ей никто никогда не копал окопы, но в разное использовали вместо топора, дротика и в качестве орудия пыток, очевидно. Иначе объяснить, откуда сбоку на черенке следу зубов, Боря не мог. Но если кто-то из дембелей откусил кусок на спор, то это точно следовало отобразить в дембельском альбоме.

Конечно, особой любовью, сложенный в сатиновую тряпочку, пользовался сам солдатский альбом. Старательно расписанный фломастерами, он предлагал взглянуть на двухлетний путь пехотинца, которого из учебки занесло на службу