Жизнь напрокат - Руслан Светлый

да желваки по скулам гоняя. Собрались все родственники, включая младшенького сынка, десятилетнего парнишку и дочку с тремя детишками. Сама боярыня - полноватая мадам лет сорока, румяная и довольно симпатичная, лицом при виде мертвого мужа враз почернела. Я вспомнил как хоронили батю и едва удержался от протяжного вздоха из за нахлынувших переживаний.

Привели трех древних дедов с выбеленными годами власами и густыми бородищами до колен. Главный из них высокий, прямой как столб аксакал с густыми бровями и гнусавым голосом, увешанный поверх неопределяемого цвета рясы разнообразными веревочками, плетеными шнурочками, деревянными да костяными амулетами. Старикан, в общем-то, вполне благообразный, посох при нем с тяжелым навершием, таким если хорошенько вдарить можно череп проломить влегкую, сумка холщовая слева на бедре висит, в ней что-то шуршит, позвякивает и трется при движениях. По всему видно: деды не просто так, а специально для справления языческого культа вызванные жрецы, шаманы или волхвы, черт их тут разбери.

Полный день они камлали в доме над покойником. Натирали его тело, вдоль стола лежащее, пахучими настоями и маслами, курили желто-зеленые дымы, бубнили что-то неразборчивое - готовили к загробной жизни на полную катушку.

В голову ударила полезная мысль: заговоры раз читают, должны и заклятья знать, если так, то и поколдовать, наверное, смогут. А колдун в нашем бедственном положении, это же самое оно, именно то, что нужно!

Улучив удобную минуту, когда главный аксакал пошатываясь от трудов праведных вышел из дома к колодцу промочить горло, я завладел его вниманием. Услужливо поднеся ему ковш ледяной воды, спросил, раз уж он в совершенстве владеет техникой различных обрядов, не сможет ли он маленько поднапрячься и вернуть меня с товарищем в другой мир, назад в будущее, за щедрое, разумеется, вознаграждение. Сначала волхв тупо пялился на меня красными от дыма глазами, потом попросил еще воды, и лишь затем с некоторым сожалением молвил, что и рад бы помочь, да не в силах. Единственный другой мир куда бы он смог нас без вопросов отправить это - Навь, мир мертвых.

Объяснил туповатому деду, что никак не подходит нам такой стремный вариант, мы еще пожить мечтаем, тогда он начал плести о каком-то морском острове, где в храме на белой скале живут самые сильные на свете жрецы, служат они все одному богу и, наверное, смогли бы нам помочь, попади мы туда и преподнеси правильные дары. Среди даров обязательно должно быть два пуда золота в монетах и украшениях, а также двадцатка белоснежных коней в шелковых попонах.

Все мне стало со стариком понятно. Похоже, не простой дымок они там возле трупа нюхают, раз откровеннейшую чушь мне глазом не моргнув прогнал. Ну и ценник загнул! Мы несколько дней по лесам носились всего лишь из-за завалящего серебра, собрать всю мою долю в кучу двадцать справных коней едва купишь, шелков я тоже здесь ни на ком не видел, даже среди боярской родни, про тридцать с лишним килограммов золота и вовсе молчу. Дуркует дедка, что и не мудрено - под кумаром и не такое напоешь.

Тело боярина Головача предали огню вечером следующего дня при большом скоплении народа, за ручьем, возле общегородского места для свершения подобный действий и неподалеку от точки поклонения языческим богам с грубо вырезанной деревянной фигурой какого-то чуда-юда посреди утоптанного круга, называемого «капищем».

Наполняя теплом дрожащий предзакатный воздух, огромный костер пылал часа три. Жрецы вместе с ближайшими родственниками водили вокруг пламени плотный хоровод, монотонным распевом перечисляя деяния и подвиги свершенные боярином при жизни. Оставшийся от Головача пепел согребли в глиняную баночку с крышкой и всей толпой понесли зарывать на здешнее кладбище. Поставили сверху над засыпанной землей урной с прахом деревянный домик метровой высоты в виде сильно увеличенного скворечника, насыпали внутрь зерна вперемешку с пшеном, покрошили хлебушка, еще какой-то мелкой трухи. Воздев руки к темному небу, жрецы еще минут двадцать томными голосами бормотали нечто в высшей степени мидитативное, затем церемонию объявили оконченной, уставший народ медленно вернулся на боярский двор, где расселся за длинными столами с закусью. Поминальная трапеза проходила при свете костров и факелов, практически молча, без плачей и воя закончившись за полночь.

Все эти дни я со своими парнями жил при боярском тереме в тесной комнатке прируба. Кормились мы с общего стола вместе с дворней абсолютно бесплатно. Помимо охранных функций и косвенном участии в подготовке похорон, мы помогали снаряжать обоз, таскали с места на место мешки, перекатывали бочки, принимали свозимый на боярский двор товар и припасы для неблизкого похода, сортировали и отправляли на телегах в склады у причалов. Физический труд, как это не парадоксально, приносил мне истинное удовольствие. Кроме прочих хозяйственных умений я настолько быстро освоил технологию запрягания телег и седлания лошадей, что Сашка смехом назвал меня цыганом. В душе воцарился позабытый за несколько дней покой, я понял, что начинаю привыкать к средневековой жизни, привыкать настолько, что и покидать этот мир будет, наверное, немного жалко. Совсем чуть чуть.

С посольством к князю Рогволду вместе с Буром отправился и Сашка. Вообще-то, Головач, до того как насильственно отъехать в Навь, сам задумывал ехать. Любимой дочке Рогволда маленькой Рогнеде к этому времени исполняется пять, заканчивался младенческий возраст, вот боярин и хотел вместе с податным обозом привезти девчушке гостинцев. Сашкиной поездке я сопротивлялся как мог, вплоть до угрозы уйти из дружины. Мне тоже хотелось попасть в Полоцк. Главный город княжества не чета Вирову и волхвы там, небось, покруче здешнего полусумасшедшего дедульки.

- Мне не на кого больше оставить город, - сказал мне тогда Бур. - Завида слабость телесная поедом жрет, боярыня за горем своим людей не видит. Дивей с Живкой нужны мне в Полоцке. Рогволда нужно уговорить оставить вотчину в нашей семье, убедить князя, что без Головача Виров не отложится от Полоцка, а все мы как прежде будем верно служить стягу с турьей головой. Осенью я тебя отпущу в Полоцк с зерновым обозом, слово даю!

- Мне город с тремя охламонами оборонять, случись чего? - резонно вопросил я, так как военная сила из нашей бригады как наковальня из пуховой перины.

- Ничего не случится, - уверил Бур, полагая, что сильно меня успокоил. - Войны у нас ни с кем нету. Я, на всякий случай, тебе Шепета с Рыкуем пошлю. С ними вам повеселее будет. А коли произойдет чего - запретесь в тереме, припасов на полгода хватит, стены подворья ладные,