Затерянный мир - Валерий Увалов

— Зараза! — буркнул незнакомец после того, как секунд пять ничего не происходило.

Гость снова наклонился к футляру и пару раз стукнул его кулаком, а когда отстранился, то в воздухе проявился изогнутый углом чаровый щит, а мгновение спустя — четыре круглые подпорки, которые так же светились голубоватым светом священных символов.

«Да это же стул», — подумал Коготь.

Незнакомец в это время приблизился к своему творению и, словно опасаясь чего-то, медленно сел и снова окинул взглядом помещение. Для Когтя этот ночной визит выглядел больше странным, чем пугающим, хотя чаровый стул демонстрировал, что гость не простой. Но часть ватажников не выдержали и, испугавшись, ринулись к подъему на поверхность.

Пример оказался заразительным, и на какое-то время возникла давка. Но продлилась она недолго, так как из дыры подъема кубарем начали вылетать те, кто успели первыми туда проскочить. Когда желающие лезть наверх закончились, в дыре подъема показалось свечение, и через секунду из нее вышел бородатый святорок.

Именно к такому умозаключения пришел Коготь, так как он знал, что создавать щиты и тем более клинки, появившиеся в руках второго посетителя, без чаровых предметов могли только святороки. Бородатый встал прямо перед дырой наверх, перегородив собой путь, и начал злобно зыркать по сторонам.

Выход святорока получился эффектным, и если при появлении первого гостя Коготь только насторожился, то вот с появлением второго он уже начал прощаться с жизнью, вспоминая слова молитвы, которые давно не произносил. А зачем еще тут оказалась эта парочка, если не порешить всю его ватагу, хотя он и не понимал за что? И, похоже, его ватага была с ним согласна, так как начала сбиваться в кучу в противоположной стороне зала.

Но вместо так и не начавшейся бойни сидевший на чаровом стуле незнакомец поднял руку и прокричал:

— Никфор!

Через несколько секунд из тьмы коридора появился мальчишка, который встал по правую руку от сидящего и опустил голову.

— Как, ты говорил, его зовут? — громко спросил человек в капюшоне, чтобы все услышали.

— Коготь, — буркнул себе под нос мальчишка.

Коготь, почувствовал, как его сердце пропустило удар, и только теперь Коготь признал в этом мальчишке того, кого он предупреждал на своей территории. А значит, на стуле сидит чародей, о котором говорил пацан. Да еще и какой чародей! Коготь не слышал, чтобы кто-то из них мог делать предметы мебели.

— Мне нужен Коготь! — так же громко крикнул чародей.

Вся ватага не сговариваясь дружно повернула голову в сторону своего предводителя. Чародей слегка приподнял подбородок так, что стало видно его губы, и улыбнулся.

— Мне передали, что к тебе можно обратиться за слухами сверху. — Чародей указал пальцем в потолок и повращал кистью.

Коготь ответил не сразу. Сначала он с трудом проглотил комок, застрявший в горле, а затем уверенно, чтобы никто не заподозрил, что он боится, сказал:

— Да. И я от слов не отказываюсь.

Ватага снова повернула голову к чародею.

— Ну что ж, это радует, — поднявшись на ноги, сказал чародей. — Но у меня есть более интересное предложение. Где мы можем обговорить детали?

Осознав, что убивать прямо сейчас его не будут, Коготь ободрился и поспешил отодвинуть полотно, закрывающее вход в его каморку.

— Здесь, в моей комнате. — Он жестом пригласил внутрь.

Чародей долго не раскачивался, и, когда он вошел внутрь, Коготь направился за ним, но перед тем, как опустить полотно, крикнул:

— Щербак, проследи, чтобы нас не подслушали.

* * *

Четыре месяца спустя. Старград

Приглашение митрополита Олекшия навестить его лично, причем с пометкой «срочно», оказалось для Явена неожиданностью. Не то чтобы это было что-то, из ряда вон выходящее, но он и так ежедневно отсылал ему письма с подробностями о ходе приготовлений к походу. После рассказа о происходящем в княжестве Вяторечье именно митрополит поручил ему это ответственное и весьма затратное для нервов дело. Сбор Святого Воинства — та еще задача. Попробуй заставить всех этих князей или их сыновей действовать вместе, если половина из них друг друга ненавидит!

Но, кроме этого, Олекший назначил его духовным поводырем Святого Воинства, и это несмотря на тяжелое ранение, которое Явен получил во время нападения железодеев. И все это время после поручения епископ практически ничем не занимался, кроме подготовки к походу. Поэтому, идя по мощеным улочкам лавры, он перебирал в уме возможные причины такого приглашения и варианты развития событий. Но, как он не напрягался, ничего не приходило в голову. Ни в каких деяниях он себя не запятнал, а те, что бросили бы на него тень, не могли стать известны митрополиту.

Когда у него начала болеть голова, а зажившая рана дала о себе знать, Явен бросил попытки догадаться и стал просто наслаждаться благодатью, снисходящей тут, в лавре. Вековые деревья, высаженные вдоль аллеи еще самим святым Акинфием, создавали живую арку. С ее свода прямо на дорожку постоянно падали крохотные огоньки, которые затем разбегались в стороны и снова забирались на стволы деревьев. Явен слегка улыбнулся, вспомнив, как, будучи совсем мальцом, он думал, что это души умерших. И каково же было разочарование, когда он узнал, что это не так.

Сквозь листву виднелись купола храмов, построенных в разные времена и при разных обстоятельствах истории Беловодья, с того самого момента, когда здесь появились избранные Господом люди. На их стенах светились священные узоры, и, неспешно двигаясь по дорожке, Явен останавливался у подножья каждого храма, осенял себя крестом и склонял голову. Он желал поклониться как положено, но всякий раз, когда он пытался это сделать, спину простреливала боль. Все же эти отродья смогли нанести ему увечья, которые будут мучить его всю оставшуюся жизнь. Но это только укрепляло дух и желание служить Господу.

Добравшись до одноэтажного каменного строения, епископ остановился перед дверью, перекрестился и только после этого вошел внутрь. Встреча была неофициальная, поэтому, предупрежденный служками, митрополит Олекший ждал его в своем аскетичном кабинете одетый в повседневную рясу.

Войдя в кабинет, Явен первым делом повернулся к образам, висящим в углу, и размашисто осенил себя крестом, а затем повернулся к митрополиту и, уже наплевав на боль, склонился, сказав.

— Благослови, Святейший Владыка.

Олекший знал об увечьях Явена, поэтому быстро подошел и взмахами руки вызвал над головой епископа светящийся крест.

— Благослови тебя Господь, — сказал митрополит и протянул руку.