Стратиг метакосмоса - Сергей Александрович Плотников

достойно смотреться с точки зрения Древних магов, и соответствовать орденским традициям. Всем мужчинам экспедиции пошили однотипные темно-зеленые камзолы, похожие на орденскую военную форму, только с бело-серебристым орнаментом. Причем на мундирах руководителей экспедиции и старших специалистов вышивки было больше всего. И сделана она была вручную — знай, мол, наших!

Вот сейчас я почувствовал восхищение Ксантиппы при взгляде на четверых статных мужчин в такой экипировке. Особенно ее, как всегда, порадовал Вальтрен (он почему-то без вариантов нравится женщинам, куда больше, чем даже Аркадий, которого тоже на удивление многие считают красавцем — начиная с моей собственной матери!). Я нормально отношусь, когда девчонки восхищаются чьим-то внешним видом. Во-первых, мною они восхищаются чаще (да, я тщеславен, по крайней мере, когда дело касается моей семьи!). Во-вторых, я достаточно их знаю, чтобы легко отличить чисто эстетическое любование от эмоции с оттенком вожделения, после которой уже можно начинать ревновать! В конце концов, у нас у всех есть глаза.

Однако сейчас я не удержался, чтобы не отправить Сане ироничный укол: серьезно, мол? Когда все так хреново?

В ответ она мне отправила что-то типа сконфуженного «да ладно тебе!» И заодно что-то еще, какую-то сложную эмоцию, при этом показала глазами на Аркадия. Что-то она в нем углядела странное… Что? Своим новым зрением заметила? Ладно, пока не скажет, не пойму: все-таки сердечная связь — не телепатия.

Почему я тоже обратил такое внимание на одежду нашей делегации? Потому что тут же машинально начал искать следы драки или бегства — и ничего не нашел. Как они вышли с утра за ворота, безупречно печатая шаг, на камзолах ни складочки лишней, такими и вернулись. Вот только даже по обычно невозмутимому Вальтрену, чьи эмоции мне всегда с трудом удавалось читать по лицу, несмотря на долгое знакомство (он довольно флегматичный, это не поза, в отличие от Аркадия, поэтому отслеживать перемены настроения у него трудно), было видно, что дела наши обстоят неважно.

Про нашего архистратига и говорить нечего: спокойное лицо, легкая полуулыбка, неторопливые, плавные движения… Явно ему хочется обрушить на Цветок Равновесия огненный шквал и посмотреть, сколько местных выживет!

— Стратиг, очень удачно, что вы нас встречаете, — сказал Аркадий. — Доведите до всеобщего сведения: эвакуация пока откладывается. Мы остаемся здесь, на Цветке, на невыясненный срок. Как только сообщите, ко мне в кабинет. Будем совещаться.

Тут он поглядел на Платову и Ксантиппу.

— У Сани есть важная информация, которую вам нужно принять к сведению, — сказал я.

— Да, — кивнул Аркадий, — и в любом случае, то, о чем я хочу поговорить, ее тоже касается.

Ого! Это что же там такое?

— А с вами, Ифигения Александровна, я бы хотел пообщаться позже, — добавил архистратиг. — Или, точнее, мы с Кириллом хотели бы.

«С Кириллом»? Н-да, ну его и выбило из колеи, если он на людях называет меня просто по имени!

— Поняла, — кивнула Платова.

…Через полчаса я все-таки пробился в командирский кабинет. Все это время мне пришлось хотя бы в первом приближении отвечать на вопросы удивленных, слегка раздосадованных (настраивались на бегство и драку, адреналин выделился, а тут все сорвалось!) и крайне заинтригованных людей. Отвечал я в стиле «вот погодите, узнаю у командира с Вальтреном, что случилось, тогда и расскажу»! Так что, когда я явился на то самое совещание, то и сам был заинтригован и раздосадован.

Моя жена уже была там и, судя по бурной жестикуляции и таким же бурным эмоциям, рассказывала что-то узко специализированно-научное. Она стояла посреди комнаты, Вальтрен слушал ее, сидя в одном из стульев возле складного стола, который мы поставили сюда специально для совещаний. Аркадий же, как ни странно, не сидел за командирским письменным столом (сколоченным на скорую руку из ящиков, в которых покупали овощи на рынке), а стоял около окна, опершись бедром на широкий подоконник. Очень нетипичная для него позиция в последнее время, когда он стремился во всем выдерживать формальности.

— … Отлично видно, очень яркий контраст! Это прямо потрясающе выглядит, но довольно жутко, если честно. Как будто все потоки в теле одного оттенка, а в сердце другого! — Так. Это, выходит, новое зрение Ксантиппы позволяет заметить, что у Аркадия донорское сердце?

Ксантиппа же продолжала, не обращая внимания, что я вошел и аккуратно прикрыл дверь за собой:

— И вот после прохождения через сердце все потоки слегка меняют цвет, вспыхивают пятнами, к голове возвращаются к прежнему оттенку… В общем, вы, архистратиг — человек-хамелеон! Или человек-химера, как поправила бы меня Меланиппа.

— Благодарствую, — хмыкнул Аркадий. — Мастер Жизнелюб назвал меня кадавром, слепленным из двух трупов.

Что?

— Почему из трупов? — удивилась Ксантиппа. — А! Кажется, я понимаю, о чем он. Про гиасы я вам уже успела рассказать: они видны так, как будто энергетические потоки в сердце изогнулись сильнее, и вместо плавных изгибов получились прямые углы, да? Вот у вас с Вальтреном это прямо особенно четко, там вообще все геометрически прямо, очень… Рукотворно. Особенно у Вальтрена! А у тебя… Тьфу ты, у вас…

— Ладно, зови на «ты», — отмахнулся Аркадий.

Ни фига себе, как по нему проехало!

Ксантиппа тоже удивилась, но продолжила:

— А у тебя другая фишка: везде такие маленькие узелки энергии! И не только в сердце, они по всему телу разбросаны. Может, так последствия клинических смертей выглядят? Ты сколько раз умирал вообще?

— Леонида знает, я не спрашивал, — Аркадий покачал головой. — Как минимум дважды. Или трижды. — Он усмехнулся. — Неужели я на взгляд Древних магов — поднятый зомби? Надо попробовать воспользоваться этой репутацией.

— А что, в этот раз не получилось? — спросил я. — Вам не удалось произвести впечатление?

— Нас выгнали с позором и потребовали привести нашего хозяина, — вступил в разговор Вальтрен. — Поэтому пользоваться репутацией придется тебе, Кирилл. Это тебя, видимо, посчитали архимагом, способным создать себе слугу из двух трупов!

— Почему меня⁈

— Потому что ты — сильнейший маг из всех присутствующих, — приподнял брови Аркадий. — И один из немногих, на ком нет ни следа гиасов. Плюс ты все время держался в тени, ни с кем не общался, вопросов особо не задавал, в город выходил редко… Обратил внимание, что Симор почти с самого начала именно тебе всегда отдельно кланялся? Я еще подумал, что он, быть может, считает тебя тайным главой экспедиции. Но решил,