Деймос. Аспект силы - Сергей Извольский

с Веласкес, и в разной степени волнующая для остальных процедура закончилась, а дон Диего радушно попрощался, проводив всех на выход. К лифту Стефа повела нас в обход, по внешней галерее — Антонио при этом даже рот открыл, осматриваясь по сторонам. Именно для него Стефа выбрала такую дорогу, я не сразу понял — для меня обыденное зрелище, а вот выросший в яслях Антонио облачное небо Уэски вживую видит впервые. Прогулялись максимально не торопясь, а у дверей лифта нас перехватила Сандра Веласкес.

— Сеньорита Эрнандес, — официально обратилась она к Стефе. — Разрешите ненадолго забрать инфанта Деймоса? Хотела бы с ним побеседовать наедине.

Стефа коротко посмотрела на меня. Вообще странно — мы с Веласкес все обсудили ночью, и повод чтобы вот так выдернуть меня к себе должен быть веский. В ответ на взгляд Стефы я едва заметно кивнул, и она дала разрешение. Веласкес искусственно улыбнулась — то ли она растерянная, то ли взволнованная, не могу понять, и повела меня в свои апартаменты.

Пришли мы по зеленой аллее в жилую зону, где я уже был однажды, поднимаясь сюда для беседы с сестрицей Анабель. У Веласкес апартаменты оказались аналогичной планировки, но меблировкой и обстановкой отличались как небо и земля — хотя все тот же новый колониальный стиль, но никакой лишней вычурности, простой функционал. Одна стена целиком выделена на награды — как личные, еще со школы, так и местные, вижу пару кубков и вымпелов, врученных эскадрону василисков. Закрыв за мной дверь, Веласкес приглашающе показала на диван. Присаживаться я не стал, внимательно глядя на эту странную шестнадцатилетнюю женщину.

— Зачем я здесь?

— С тобой хотя поговорить, — голос Веласкес едва-едва дрогнул.

Причину ее волнения я понял, когда мгновением позже в гостиной появилась высокая женщина с хищными чертами волевого лица, обрамленного густыми черными волосами с проседью.

Корнелия Сангуэса, глава клана и фамилии, претендентом-наследником в которой я был еще совсем недавно. Сейчас на Корнелии дежурная оболочка для официальных мероприятий Арагона — лично я ее в ней не видел, только на экранах новостных сводок. Когда бывал у тети Корнелии в гостях, она встречала меня в облике милой пожилой хозяйки, а на официальных мероприятиях фамилии всегда использовала оболочку молодой красивой женщины.

— Данте. Здравствуй дорогой, — мягко сказала Корнелия и приветливо улыбнулась, присаживаясь на диван.

— Донна Корнелия, — соблюдая протокольные правила поклонился я. Какая ирония судьбы — меня учили этим правилам как патриция для контроля чужого поведения, а вот следовать им приходится, став плебеем.

— Сандра, спасибо за возможность поговорить с внуком, — отвела от меня взгляд глава клана и фамилии. — Могла бы ты нас оставить на пару минут?

— Конечно, донна Корнелия, — не менее глубоко чем я поклонилась Веласкес и вышла на террасу, закрыв за собой дверь. Я заметил, как блеснули ее бирюзовые глаза — происходящее ей конечно не нравилось, но Веласкес не в том положении, чтобы спорить с главой одного из кланов большой четверки. Когда за ней закрылась дверь, Корнелия перевела на меня взгляд.

— Данте, милый! Зачем ты гнешься передо мной как какой-то плебей? — приятным голосом, в диссонанс с хищным обликом, произнесла глава клана. — Неужели ты думал, что фамилия от тебя откажется?

Вообще-то именно так и я думал все это время, но вслух об этом говорить не стал, с сыновней почтительностью поцеловав перстень величественно протянутой руки.

— Данте, произошло серьезное недоразумение, — с расстроенным участием сообщила мне донна Корнелия.

Опять никак комментировать не стал — спасибо, я в курсе. В ожидании ответа Корнелия помолчала немного, изучающе на меня глядя.

— Большое недоразумение и большая трагедия, — продолжила она прежним тоном. — Теперь, волей лорда-протектора Рамиро ты оказался здесь, на самом дне пирамиды. Вернуть прямо сейчас тебя в семью мы не можем, так уж сложились обстоятельства, но будь уверен, тебя никто не собирался бросать, ты слишком ценен для фамилии и клана.

Да-да, охотно верю. И Анабель наверняка мне об этом завуалированно намекала, просто у меня ума не хватило понять, что это она так выражала сохранившуюся поддержку фамилии.

— Сейчас у нас появилась прекрасная возможность тебе помочь, а когда придет время — через три года, когда ты покинешь это отвратительное место, мы поможем тебе попасть в Звездную Академию. Вернуть тебе прежнее имя не получится — прямая конфронтация с протектором Рамиро даже для нас невозможна, но сразу после окончания Академии мы вернем тебя в фамилию, вернем в клан через брак. Ты согласен?

Согласен на что, интересно. На брак или на возвращение в фамилию?

— Возвращение с семью будет счастьем для меня, донна Корнелия. Но каким образом вы мне поможете здесь, в инкубаторе? — вслух спросил я, предусмотрительно не подтверждая прямо согласие.

— Ты прав, инкубатор — это максимально закрытое место. Но к счастью ты сам, своими руками создал и для нас, и для себя эту возможность. Анабель станет ментором твоего отряда и пока ты будешь находиться здесь, девочка будет тебя всецело поддерживать.

Да уж действительно, какой я молодец — создал такую прекрасную возможность. Остается только понять, показательное презрение сестры ко мне — часть хитрого плана моей мотивации, или ее несогласованная импровизация.

— Донна Корнелия, очень рад видеть вас и тем более слышать такие бодрящие и дарующие надежду слова. У меня ведь, даже стыдно сказать, когда я оказался здесь отрезанным от всего мира, возникли мысли что фамилия обо мне забыла.

Хотел еще добавить о подозрении, что в фамилии обо мне вспомнили только в тот момент, когда Анабель оказалась на самом пороге планетарного позора, отлетев за борт стратагем от отряда дивергентов. Но не стал, во время таких бесед важно не переперчить; слушай разум, а не эмоции, оставшееся дели на три и только потом озвучивай, как учил меня мастер ритор тактике серьезных разговоров.

— Недостойные наследника мысли, Данте, мне за тебя сейчас стыдно, — между тем покачала головой глава фамилии. Она сейчас выглядела хищницей в своей официальной оболочке, но в диссонанс стиль общения сохраняла доброжелательно-семейный, памятный мне по личным встречам.

— Прошу простить, донна Корнелия, — еще раз поклонился я. — Слаб человек, а оказавшись в инкубаторе я даже плакал.

— Какой позор, Данте!

— Это было всего один раз.

— Не оправдывайся!

— Я не оправдываюсь, а сообщаю о своей слабости и жду наказания.

— И