Личный аптекарь императора. Том 5 - Егор Золотарев

Зал быстро начал наполняться людьми.

— Хорошо, что раньше приехали, а то стояли бы у двери и ничего не увидели, — сказал дед.

— По-моему, здесь с любого места можно увидеть то, что будет происходить в центре зала, — ответил я, и в это время мне на плечо легла рука.

Я поднял голову и увидел её — баронессу Завьялову.

— О, баронесса, а вы здесь как оказались? — удивился дед, но явно был доволен встречей. Он резво вскочил и спешно пригладил волосы на затылке.

— Здравствуйте, Григорий Афанасьевич, — она подала ему свою руку, которую он смачно поцеловал. — Враги моих друзей — мои враги.

Завьялова была в строгом темно-сером платье, но в таком облегающем, что сразу всем было понятно, что на ней нет нижнего белья.

— Можно мне присесть рядом с вами? — спросила она.

— Конечно. Вот сюда, пожалуйста, — дед отошел на шаг назад и указал на место между нами.

Завьялова улыбнулась и опустилась на сиденье, элегантно выставив ноги в туфлях на высоком каблуке.

— О чём вы хотели со мной поговорить? — спросил я, взглянув на часы.

До начала казни ещё полчаса.

— Об этом потом, — махнула она рукой. — Сейчас я ни на что не хочу отвлекаться. Я вся в предвкушении. Давно такого со мной не было. Пожалуй, с тех самых пор как мы ловили диверсантов на границе нашей империи. Ах, какое было замечательное времечко! Бывает, я даже скучаю по рейдам, погоне и смертельным схваткам.

— Почему бы вам снова не вернуться на службу? — любезно поинтересовался дед.

— Возраст, знаете ли, — печально вздохнула она, понизив голос. — Если у Саши нет зелья, которое изменит несколько цифр в моих документах, то меня не возьмут.

— Нет, менять цифры мои зелья не умеют, — усмехнулся я. — Сколько лет вы служили?

— Ровно пятьдесят, — с гордостью ответила она. — Сразу после академии я вступила в доблестные ряды пограничной обороны и через пятьдесят лет с почётом ушла на пенсию… Только об этом никому ни слова. Мне сейчас больше двадцати семи лет никто не даёт, и всё благодаря вам, — она с благодарностью посмотрела на меня и прикоснулась к моему плечу.

— Любой каприз за ваши деньги, — улыбнулся я в ответ.

К шести часам вечера все места были заняты. Со стороны дверей постоянно слышалась ругань — это тюремщики не впускали тех, кому не хватило мест, или кто не получил доступ на казнь.

— Вон, явились падлюки, — проговорил дед, мрачно взглянув на людей, которые сидели чуть выше нас и тоже бросали злобные взгляды в нашу сторону.

— Кто это такие? — поинтересовалась Завьялова.

— Подонки из рода Распутиных. Вон и жена его — та ещё ведьма, — процедил он сквозь зубы.

— Только давайте без скандалов, — попросила баронесса. — По крайней мере пока не казнят этого ублюдка Распутина. Хочу насладиться этим моментом, не отвлекаясь ни на что другое.

— Не волнуйтесь. Скандала не будет. Но если они хоть слово позволят в нашу сторону, без драки не обойдётся, — процедил он сквозь зубы и сжал кулаки.

Массивные двери со скрипом закрылись. Наступила гнетущая тишина, которую никто не хотел нарушать.

Через пару минут дальняя дверь с щелчком открылась, и в зал вошел старик в красной мантии. На вид ему было лет семьдесят: худой, сгорбленный, с белыми волосами, выглядывающими из-под красной шапочки.

Следом за ним показались двое тюремщиков, которые под руки вели его — Василия Денисовича Распутина. Он был босоног и одет в простую белую рубашку и в такие же штаны. На руках тяжелые антимагические кандалы, на шее какой-то обруч. Распутин шёл, опустив голову и с трудом переставлял ноги.

Разом будто все очнулись. Кто-то тихонько заплакал и запричитал. Наверняка его жена. Кто-то радостно засвистел и захлопал. Я было подумал, что дед, но ошибся. Это были незнакомые мне люди.

— Почему здесь нет императора? — спросила баронесса, оглядываясь.

— Слишком много чести, — презрительно скривил губы дед, наблюдая за тем, как Распутина заперли в клетке.

— А что у него на шее? — поинтересовался я. Обруч сиял, будто был напитан магией.

— «Оковы Безмолвия», — пояснила Завьялова. — Они нужны, чтобы маг не смог произнести заклинание.

— Так ведь он лекарь?

— Так положено. Бывало, здесь казнили очень сильных магов… Сейчас огласят приговор, — она оживилась и подалась вперед, чтобы не пропустить ни слова.

Старик, которого дед назвал «представителем Верховного Совета магов», принялся читать приговор, который мы уже слышали на суде. В конце своей речи он предоставил Распутину слово для раскаяния или прощания, но тот лишь покачал головой, так ни разу и не подняв голову.

— Силой, данной мне законом и императором, приказываю начать казнь!

Тюремщики вывели Распутина из камеры, подвели к алтарю с кристаллом и приковали его к каменному постаменту. Камень вспыхнул и начал неровно мигать, напитываясь силой.

Сзади снова послышались всхлипы.

— Его лишают маны, — шепотом пояснила баронесса. — Чтобы он не смог сопротивляться казни. Хотя он бы и так ничего не сделал, но никто не будет нарушать традиционную последовательность действий. Правила казни прописаны кровью. Лет двадцать тому назад я присутствовала на казни мага металла. Так он чуть не зарубил палача, воспользовавшись своей магией.

Когда кристалл перестал мигать и начал светиться ровным голубым светом, тюремщики сняли с его шеи обруч и надели на голову черный мешок.

— Нет! Васенька! Пощадите его!

Пожилая женщина сползла на пол и на коленях поползла к Распутину, молитвенно сложив руки.

— Умоляю, пощадите! Заберите всё, что хотите, только не убивайте. Не убивайте!

Тюремщики подхватили женщину под руки и потащили к двери. Им попытались помешать несколько мужчин, сидящих рядом с Распутиной, но их быстро привели в чувство с помощью дубинок.

Вдруг рядом со мной без сознания упал пожилой мужчина. Следом за ним ещё один.

— Что происходит? — встревожилась Завьялова, когда на пол упал тот самый представитель, что зачитывал приговор.

Я втянул носом и почуял эфир. Ядовитый газ!

— Все на выход! — прокричал я, вскочив на ноги.

Но в это самое время вокруг все начало темнеть. Прямо как тогда в академгородке. Буквально