Пекло. Разлом - Сергей Анатольевич Панченко

уже давно остудил кровельное железо, и температура в ангаре понизилась. Он пошел на свет и попал под струю кипятка, текущую сверху. Отскочил в сторону и принялся корить себя за глупую неосмотрительность. Однако это не остановило его любопытство.

Он подошел к двери ангара и приоткрыл ее. В глаза ударил свет, от которого они успели отвыкнуть. Глаза быстро адаптировались к яркости, и оказалось, что снаружи достаточно мрачно. Густой пар скрывал перспективу в десяти шагах. Матвей не увидел ничего, кроме бегущего по почерневшей и разрушенной плитке горячего ручья и черной земли за ней. До того, как они спрятались в погребе, на этом месте росли цветы. Сейчас о них ничего не напоминало.

Матвей вытянул руку вперед и поймал кончиками пальцев несколько капель дождя. Они обожгли кожу. С неба лил кипяток, во что никак не хотелось верить. Надежда на скорое восстановление погоды растаяла, как утренний туман. Матвей плотно закрыл за собой дверь, отметив, что она здорово покрылась ржавчиной. Температура и растворенные в воде соли делали свое грязное дело, разъедали металл. Закрыл дверь наружную дверь на лестницу и спустился в погреб

— Дед, мы начали за тебя переживать. — Упрекнул его Тимофей.

— Виноват, не смог удержаться от любопытства. — Матвей проверил рукой температуру под потолком рукой. Она показалась ему намного прохладнее, чем воздух в ангаре. — Выходить еще рано. Там льет кипяток с неба. Какое-то время надо продержаться и молиться, чтобы стена не рухнула.

— Прямо кипяток? — Не поверил Александр.

— Да, как из чайника. Почему он не остывает, непонятно. Видимо в облаках температура еще выше. — Матвей разделся до голого торса.

Приятно было ощущать воздух, казавшийся холодным в сравнении с наружным.

— Дед, тут душно. — Произнес Тимофей. — И пить постоянно хочется.

— Тут прохладно, а вот наверху реально душно. Терпи, Тимоха, неизвестно еще, сколько нам тут торчать придется. Если невмоготу, поплескайся в луже у стены. — Предложил дед. — Это ко всем относится.

Уговаривать внука не пришлось. Идея с купанием ему понравилась. Он попросил деда покараулить его, чтобы во время купания не обрушилась стена, вызывающая опасения. Матвей наощупь проверил ее состояние. За прошедшее время ничего не поменялось. Она по-прежнему была теплее, чем окружающий воздух, но никаких новых трещин или деформации не наблюдалось. Матвей даже успокоился, решив, что тревога ложная и можно про нее пока забыть.

Тимофей долго плескался, фыркал, как молодой конь, приговаривая «с гуся вода, с Тимошки вся худоба». Так говорила его мать, пока он был маленьким, но Тимофей запомнил и цитировал фразу каждый раз, когда мылся.

— Дед, я все. — Доложил внук.

— Полегчало?

— Да, стало прохладнее. Еще бы компотику.

— Без света мы компот от соленых огурцов не отличим. — Предположил Матвей. — Что там у нас по инженерной линии, не появилась еще возможность дать свет?

— Только на свой страх и риск. — Ответил из темноты Александр. — За эксплуатацию техники в несоответствующих условиях фирма ответственности не несет.

— Крути крутилку. — Распорядился Матвей Леонидович. — Темнота навевает уныние, сил нету терпеть.

Вскоре раздалось жужжание, ставшее привычным. Замигавшие лампочки обозначились в туманном ореоле скопившегося под потолком пара. Пользуясь моментом, Тимофей полез проверять банки, А Матвей Леонидович опасный участок стены. Мокрое пятно расширилось на полметра в разные стороны. Он прислонился ухом к теплой стене. С той стороны доносились те же самые звуки бурления. Связать их с кипением канализационной жидкости не получалось. Температура снаружи, скорее всего, уже не способна была разогреть жидкость в яме до такого состояния. Объяснений бурлению Матвей не нашел.

Тимофей поднял с пола трехлитровую банку.

— Дед, открой. — Попросил он.

— А что не сам? — Спросил Матвей. — Тебе самому надо все уметь. Выбери на полке инструмент, подходящий для открытия банки и попробуй открыть.

— У меня ключ есть. — Вмешалась в процесс обучения Мария Алексеевна.

— Не надо, пусть ребенок пошевелит мозгами. Впереди его ждет непростое время и чем раньше начнет проявлять смекалку, тем сообразительнее будет во взрослом возрасте. Тем спокойнее мне будет в старости. Я так полагаю, пенсионный фонд всё, разорился, придется доживать с внуком, а если он криворукий?

Мария Алексеевна рассмеялась.

— Да, в который раз все наши усилия пропали даром. А я ведь исправно платила все налоги.

— Сожалеть о пенсии в наших условиях, когда всему миру конец? — Ухмыльнулся Александр. — Зато кредиты отдавать не надо.

Тимофей загремел инструментом, перебирая подходящий. Нашел пассатижи и показал деду.

— Этим можно? — спросил он.

— Пробуй. — Посоветовал дед.

Внук сел на пол, обняв банку ногами, и попробовал открыть. Захрустело стекло под его усилиями.

— Аккуратнее, ты же не хочешь, чтобы внутрь тебя попали стекла. Хватай краешек крышки и загибай вверх.

Тимофей неловко прихватил край, держа пассатижи двумя руками, и приподнял крышку.

— Получилось. — Обрадовался он. — Я же могу налить себе через эту дырочку?

— Можешь, но лучше открыть крышку полностью или сделать в ней дополнительное отверстие, чтобы наливалось ровной струйкой. — Матвей взял банку и налил из нее компот в кружку внука.

Компот наливался дергано, конвульсиями. Матвей пробил крышку отверткой и продемонстрировал разницу. Жидкость теперь вытекала ровно.

— Понял принцип? — Спросил Матвей у внука.

— Да, кажется. — Неуверенно ответил Тимофей.

— Ладно, Мария Алексеевна объяснит тебе правильнее, у нее опыта побольше в обучении балбесов. — Матвей Леонидович усмехнулся. — Кому компот?

— Разливай всем. — Посоветовал Александр. — У меня самый большой расход калорий, так что мне положено двойная норма.

— Ох уже эти льготники. — Матвей разлил всем компот из ранеток по кружкам. — Пейте.

Снаружи донеслись раскаты грома, от которых затряслись стены. Природа никак не могла успокоиться и лютовала, запугивая выживших людей, ютящихся по подземельям. Время для них шло странно, оно как будто размазалось из-за однообразия. Сложно было сказать, событие произошло час или день назад, если не смотреть на часы. Восприятие сделалось субъективным, ничего не имеющим общего с действительностью.

Дождь не утихал два дня. Гром перекатывался по всему небу, вытряхивая из туч кубические километры избыточной влаги. А потом налетел ветер и принялся хлопать отрывающимися листами железа. Неприятный пугающий звук вызывал раздражение. От него невозможно было спрятаться. Матвей не выдержал экзекуции и закрыл внутреннюю дверь в погреб. Стало легче, но только на время.

Участок мокнущей стены стал намного горячее, и появились первые признаки того, что кладка начала прогибаться внутрь. С той стороны доносилось отчетливое бульканье, как в кипящем котле. Перспектива свариться, совсем не радовала. Матвей не спал всю ночь, или это был день, он уже не знал. Каждые пятнадцать минут он вставал и замирал у стены, надеясь вовремя заметить опасность.

Он заметил ее, когда в стык