Все дороги ведут в «нигде» - Алексей Небоходов

– И устроим.

Между тем, Рита приступила к исполнению обязанностей тетрарха.

Храм «Говорунов», сияющий в центре Изграда, был не просто зданием. Это было место, где анархия Ксенополии принимала форму философского культа. Его стены из прозрачного металла и голографического стекла переливались цитатами Пророка, создавая ощущение, что сама религия здесь дышит и движется. Рита, недавно назначенная тетрархом, чувствовала себя неуютно в этом новом для неё мире.

Она, конечно, ожидала вызовов. Но то, что происходило, было больше похоже на абсурдный театр, чем на управление религиозной организацией. Тем не менее, Рита понимала: её роль – не просто следовать, а пытаться изменить правила этой игры. И первым испытанием стало её участие в Священном Совете – аналог синода, на котором принимались решения, определявшие жизнь церкви «Говорунов».

В зал заседаний Священного Совета Риту сопровождали две жрицы. Их голографические мантии, мерцающие проекциями текстов Кирилла, символизировали свободу слова и хаос творчества. Когда двери открылись, Рита вошла внутрь с высоко поднятой головой. Зал был заполнен иерархами, одетыми в экстравагантные одеяния с изображениями слов Пророка. Их головные уборы напоминали раскрытые книги, и каждый из них пытался выглядеть значительнее соседа.

Как только Рита заняла место во главе стола, один из старейшин, Авений, поднялся. Его лицо выражало смесь недовольства и настороженности.

– Ваше святейшество, – начал он, слегка склонив голову. – Мы рады приветствовать вас, но ваш приход вызывает вопросы. Пророк говорил о свободе, но как вы намерены сохранить её, возглавляя наш Совет?

Рита посмотрела на него спокойно, её голос прозвучал мягко, но твёрдо:

– Свобода – это выбор, Авений. Но выбор требует ответственности. Пророк говорил, что анархия – это не отсутствие порядка, а его осознанное построение. Каждый из нас свободен идти своим путём, но мы также обязаны уважать свободу других.

Её слова вызвали оживлённый ропот. Молодые иерархи, сидевшие ближе к центру, закивали, а старейшины переглянулись, их лица выражали скепсис.

Рита продолжила, её голос стал громче:

– Ваше святейшество, – вдруг перебил один из старейшин, но Рита подняла руку, останавливая его.

– Я слушаю ваши вопросы, но позвольте мне закончить, – сказала она, её тон остался твёрдым. – Вы, иерархи, должны помнить, что наша религия основана на свободе. Но свобода без понимания превращается в хаос. И это наш долг – не навязывать, но показывать, что свобода требует усилий и мудрости.

Она сделала паузу, глядя на собравшихся, затем продолжила:

– Когда я приняла эту роль, я осознала, что моя задача – не управлять вами, а вдохновлять вас. Пророк говорил: «Каждое слово – это шаг в новую реальность». Если мы хотим, чтобы наши слова имели значение, мы должны начать с того, чтобы быть честными с собой и друг с другом.

Её речь вызвала бурю обсуждений. Некоторые молодые иерархи начали аплодировать, а старейшины, хоть и недовольно, но сохраняли молчание.

После заседания Рита погрузилась в изучение религиозных обычаев. Её наставником стал жрец Лукарий, известный своим энтузиазмом и склонностью к эксцентричности.

– Ваше святейшество, – сказал он однажды, проводя её по залам храма, – каждая молитва – это акт творения. Пророк хотел, чтобы мы были художниками своей реальности.

Рита улыбнулась, но её взгляд оставался скептическим. Особенно её удивлял «Танец Фраз» – ритуал, где жрецы двигались в круге, повторяя цитаты Кирилла. Этот танец, по словам Лукария, символизировал гармонию анархии.

– Каждый танцует, как хочет, но вместе они создают ритм, – объяснил он.

Рита не могла сдержать улыбку, наблюдая за этим действом, но поняла, что даже в этом абсурде есть возможность показать людям, что свобода может быть осознанной.

С каждым днём Рита всё глубже погружалась в роль тетрарха. Её начали воспринимать всерьёз, особенно молодые иерархи, такие как Элаксий, который после одной из её речей сказал:

– Ваше святейшество, вы напомнили нам, что анархия – это не разруха, а возможность строить.

Но внутри себя Рита продолжала сомневаться. Однажды, поздно вечером, она поделилась своими мыслями с Кириллом:

– Иногда мне кажется, что я стала частью системы, которую сама не уважаю, – сказала она, глядя в окно на светящиеся улицы Изграда.

Кирилл поднял взгляд от записей, его голос прозвучал мягко, но уверенно:

– Ты не часть системы, Рита. Ты её ошибка. А знаешь, что делают ошибки? Они меняют правила.

Её лицо озарила лёгкая улыбка. Возможно, он был прав. Возможно, её роль в этой странной религии только начиналась.

Храм «Говорунов» был венцом ксенопольского абсурда. Его архитектура напоминала стеклянную пирамиду, которая решила стать шляпой. Огромные голографические экраны, закреплённые на фасаде, непрерывно транслировали цитаты Кирилла, вырванные из контекста и вывернутые наизнанку. Над входом огромными буквами сияло: «Слово – это вечность, пока не докажешь обратное».

Рита, недавно ставшая тетрархом, входила в этот блестящий хаос с чувством, что её бросили на сцену абсурдной пьесы без сценария. Её сопровождали две жрицы в светящихся мантиях, каждая из которых испускала проекции слов Кирилла, заменяющих традиционные узоры. Вместо серьёзности и благоговения в их лицах читалась некая насмешка, словно они знали, что вся эта показуха – огромная шутка, понятная только им.

Зал Священного Совета был устроен так, чтобы каждый чувствовал себя одновременно гением и глупцом. Овальный стол, напоминающий гигантский поднос для закусок, окружали иерархи в невероятных головных уборах, больше похожих на инсталляции современного искусства. Один из старейшин, Авений, носил шляпу в виде раскрытой книги, страницы которой медленно перелистывались голографическим лучом. Другой иерарх, Лукарий, украсил свой головной убор парящими буквами, которые складывались в бессмысленные слова: «Хаососмысл», «Тетроградус», «Парадигмаграфия».

Когда Рита заняла своё место во главе стола, Авений встал. Его голос звучал, как у театрального диктора:

– Ваше святейшество, вы прибыли, чтобы возглавить наш Совет. Но готовы ли вы принять ответственность за то, что ваши слова будут превращаться в действия?

Рита подняла бровь. Она уже знала, что её речь должна быть не просто вдохновляющей, но и достаточно странной, чтобы вписаться в этот спектакль. Её голос прозвучал громко и твёрдо:

– Ваше святейшество Авений, слова Пророка учат нас, что анархия – это не хаос, а возможность. А возможность – это всегда выбор. Я здесь, чтобы напомнить вам, что в основе нашей религии лежит не контроль, а осознание. Осознание того, что порядок – это не цель, а побочный эффект свободы.

Ропот пробежал по залу. Молодые иерархи, сидящие ближе к центру, начали кивать, некоторые даже хлопнули в ладоши. Старейшины, включая Авения, переглянулись. Их лица выражали смесь скепсиса и раздражения.

– Но свобода должна быть управляемой, – возразил Авений. – Без управления наша анархия превратится в хаос!

Рита, не