Запрещенный ритуал - Дина Зарубина

буду думать о доме! Вот еще забота, надо пристроить к задней части дома большую крытую веранду, а над ней пару комнат, учебную для ребятишек и спальню для Криса. Не на кухонном же столе им заниматься! Крис только-только научился читать, а писать совсем не умеет. Да и Люси пишет, как леопард лапой. Надо сказать Нессу, чтоб привез прописи и учебники из Милограса. Да и мне не помешает подучиться, я совсем ничего не знаю о мире, даже, как короля зовут. Знаю эрла Гриеску, но он правитель области, а не король. Не говоря уже о праве, экономике и прочих важных вещах. Вот учили-учили, а все равно знаний не хватает. На этой мысли я и уснула.

Просыпаться было невероятно приятно. Я ощущала тепло и слышала такое ласковое тарахтенье над ухом, что даже глаза открывать не хотелось. Пальцы зарылись в густую короткую шерсть, а тарахтенье стало еще громче. Что?!

На моей довольно узкой кровати по бокам от меня лежали два кота вытянувшись в струнку. И морды самые умильные, и глаза прищурены. Ах вы наглые кошаки!

– Пошли вон! Кто вам вообще разрешил влезать ко мне в спальню? – злым шепотом спросила я. Кричать было нельзя, за стенкой спала Люси.

Коты вздохнули совершенно по-человечески. Спрыгнули с кровати.

– Еще ни одна женщина не кидалась в меня туфлями! – обиженно сказал Вирр, обернувшись.

– Доброе утро, любимая! – выпалил Куш и толкнул брата. Оба синхронно поклонились, прижав руки к груди. Лучше бы к другому месту приложили, бесстыдники! Машут тут своими причиндалами!

– Доброе, – сварливо отозвалась я, запихивая поглубже бурную радость. – Очень рада видеть, что Вирр поправился, а теперь проваливайте! Вон из дома! Не хочу, чтоб князь Эйшуруг прислал мне шелковый шнурок с отрядом головорезов.

– Любимая! Не гони нас! – оба упали на колени и кинулись целовать мне руки. Вирр облизывал левую, а Куш правую. Был бы тут князь, ему достались бы ноги, зато сразу обе, отметила машинально.

В дверь легонько поскреблись. Ну вот, разбудили ребенка!

– Вон! – свирепо прошипела я.

Два полосатых хвоста мелькнули в окне.

– Люси, детка? Заходи! – фальшиво и радостно позвала я.

Люси зашла и принюхалась. Оскалила мелкие зубки. Милый, добрый, улыбчивый ребенок сейчас в точности соответствовал гнусной характеристике директрисы первого приюта. Я не узнавала свою девочку.

– Люси! Детка? У тебя ножки замерзли, ныряй сюда! – я откинула одеяло.

Секунду она поколебалась, а потом юркнула под одеяло, обняла меня и расплакалась.

– Люси, я вас никогда не брошу! И не отдам тебя в приют! И Криса не отдам!

Прижала тонкое тельце к себе, чувствуя, как часто и мелко бьется сердечко.

– Правда? – всхлипнула Люси из подмышки.

– Честное пионерское! – заверила я девочку. А внутри заклубилось пушистое счастье. Она заговорила! Я так и знала, что это нервное, с горлом давно все было в порядке.

– Что такое «пионерское»? – любопытный нос сунулся в дверь. Разумеется, Крис с его нечеловеческим слухом давно примчался и подслушивал под дверью, тревожась за подружку.

– Это такое… самое честное, как магическая клятва!

«Кровать точно придется покупать побольше», – отметила я, подвигаясь к стенке, пока дети, толкаясь и хихикая, кутались в одеяло. Да, и одеяло еще одно, запасное.

Мы повалялись с полчаса, фыркая и щекоча друг друга. Но вставать все-таки пришлось, желудки мелких оборотней издали похожие трели, вызвав еще один взрыв смеха.

– Брысь! – Скомандовала я, откидывая одеяло. – Умываться, одеваться, готовить завтрак. У нас сегодня полно работы!

Коты меня нашли! Они живы и Вирр здоров! Люси заговорила! По моим ощущениям, даже дом заполнился до краев счастьем, которое пузырилось внутри меня. Балки приветливо поскрипывали, радостно посвистывал чайник, облегченно вздыхала печка. Да и я не могла не улыбаться, глядя на довольные мордашки. Что за дом без детского смеха, шалостей и веселой возни? Как я раньше жила без этого? А мужчины… что мужчины? Они приходят и уходят, а дети остаются.

Руки проворно работали, вплетая бусинки и колокольчики в новый амулет. Две пары глаз следили за мной, подавая то бусину, то крошечный колокольчик.

– Кр-расота! – сказала Люси. Время от времени она трогала горло, будто боясь снова потерять голос.

– Это какой амулет получился? – я листнула справочник.

– Это чтобы детки рождались! Много! – хихикнула Люси.

Я с недоверием покрутила поделку. Ну да, счастьем надо делиться. Им хочется делиться с миром.

– Знаете, что? Мы сегодня подарим эти амулеты тому, кому нужнее всего!

Люси радостно взвизгнула и захлопала в ладоши.

– А кому нужнее? – хмуро спросил Крис. Он тоже хотел дарить амулеты, но для щенка это было бы затруднительно. Выпускать его человеком в город мы опасались.

– Нам скажет патер Исидор. Он знает все и обо всех в городе. Не горюй, и для тебя найдется работа! – взъерошила светлые волосы волчонка.

Я чувствовала себя родителем, прячущим подарки на Новый год и предвкушающим искреннюю детскую радость. Мы с Люси спрятались за углом, хихикая и зажимая рты руками, глядя, как Крис встал на задние лапки и протянул амулет бедно одетой женщине, выглянувшей из дома, в дверь которого Люси постучала минуту назад.

– Что за оказия? Показалось, стучали… – пробормотала женщина.

Крис тявкнул. Женщина охнула и отступила назад. Крис положил амулет у ее ног и снова тявкнул.

– Это мне? – удивилась женщина.

Патер Исидор не мог упустить возможность напомнить о богах, поэтому к амулетам была прицеплена молитва о продолжении рода. Разумеется, чудотворная! Поскольку бумажка не вредила амулету, мы не возражали.

К обеду мы обошли все адреса и жутко проголодались. Ноги гудели.

– Но это же не честно! – бухтела Люси. – Амулеты сделала ты, а подношения понесут в храм!

– Не будь алчной, мы не собирались брать за них деньги! – я щелкнула маленькую жадину по носу. – Зато патер Исидор сможет побелить храм и перекрыть крышу, он же не себе их возьмет!

Люси покраснела. Патер Исидор не взял бы себе и медяка – редчайшее бескорыстие для священнослужителя. Поэтому его и держат в провинциальном городке, подумала я, что никакой выгоды для храма он не принесет. Он все потратит на школу и богадельню, которую открыл при храме, вышестоящим иерархам от этого ни славы, ни выгоды.

Возле дома стояла повозка Несса, а сам он покуривал трубку, сидя