Альтерверс - Анатолий Мухин

— Есть предположение, кто за этим стоит?

— Тот, кто очень зол на вас, — Дмитрий пожал плечами, — и имеет доступ к оборудованию.

— В нашей классификации СКАР — тайная организация, значит, кто-то из наших. Сводят счёты не только со службой, с Раскаловым лично, — догадался оперативник.

— Мотив нам неизвестен, — Дмитрий поднялся со скамейки и выбросил пустой бумажный пакет в урну. — Моя работа здесь выполнена. У тебя ещё сорок минут пребывания. Считай, что это мой способ извиниться за то задание с Егоровым. Я не надеюсь на понимание, но может, ты перестанешь меня ненавидеть.

— Я тебя не ненавижу, — сказал Матвей вслед уходящему Дмитрию. — Спасибо.

— Сорок минут! — крикнул тот в ответ, не оборачиваясь.

***

До дома, в котором проживал оперативник с супругой в родном объекте, от Воронцовских прудов идти не больше десяти минут. Летом двор преобразился, зелёные кроны деревьев создавали приятный тенёк, под одним из них, на лавочке, сидел Евгений Николаевич. Оперативник засомневался, не дубликат ли это, но зачем тогда Дмитрий рассказал Матвею? На площадке дети играли в казаков-разбойников, носились по двору, ловко огибая качели, турник «черепаху» и клумбы с яркими цветами. Евгений Николаевич читал свежий номер журнала «Крокодил». Рассмотрев очки отца, сомнений не осталось: оправы немецкой марки не могло быть в этой реальности.

— Вы не подскажете, который час? — вежливо спросил Матвей.Фёдоров-старший, не отвлекаясь от журнала, посмотрел на наручные часы.

— Половина первого.

— Спасибо.

Евгений Николаевич бросил взгляд на молодого человека, голос которого показался ему знакомым, и от удивления опустил журнал.

— Как ты здесь оказался? — спросил он.

— Я на задании. В СКАР большие проблемы.

— Проблемы? Ты за мной? Нужна какая-то помощь?

— Нет. Да и как я мог знать, что ты здесь? Лиза не в курсе. Твои друзья наверняка тоже. Для меня это вообще сюрприз. Что ты здесь делаешь, папа?

— А на что это похоже? Отдыхаю. Читаю «Крокодил», — Фёдоров-старший явно занервничал. — Ты один?

— Сотрудники КГБ считаются?

— Ха! Я их сразу раскусил. Не просто так те трое трутся у мусорного бака. Так что там с СКАР? Какого рода проблемы?

— Боюсь, у меня нет времени тебе рассказать. Позвони Раскалову. Ему наверняка понадобится твой совет, — Матвей сделал паузу. — Часто ты сюда выбираешься?

— Нет, — отец Матвея неплохо скрывал ложь, — мне просто нравится чувствовать наш двор… здесь, понимаешь? Всё-таки это моя молодость. Не жду, что ты поймёшь.

Один из мальчуганов, лет десяти, подбежал к ним и подёргал Евгения Николаевича за штанину.

— Пап, дай попить!

Заметив Матвея, паренёк скорчил недовольную гримасу.

— А ты что тут забыл? — спросил по-детски строго он. — Ты ж на работе должен быть!

— У меня нет воды, — строго ответил Фёдоров-старший, — иди, дай нам поговорить.

— Ну вот, — раздосадованный мальчик показал язык Матвею, развернулся и побежал к друзьям.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? Например, почему чужой ребёнок называет тебя папой и почему он узнаёт меня?

— Матвей, я только тебя прошу, — Евгений Николаевич свернул журнал трубочкой и повернулся к сыну, — не осуждай меня.

Матвей, кажется, понял, к чему ведёт отец, от обиды ком предательски подкатил к его горлу. Он почувствовал, что ему нужно присесть, хотя больше всего ему хотелось сейчас убежать. Не знать правды.

— Когда умерла твоя мама, я был разбит, сынок. Женщина, которую я любил так сильно… Как ты любишь Эленьку. Она навсегда исчезла из моей жизни, понимаешь? А здесь…

— У тебя ещё одна семья, — разочарованно произнёс Матвей.

— Сынок, ты же знаешь, я люблю тебя. — Фёдоров-старший виновато улыбнулся. — Ты мой сын.

— Мама жива тут, не так ли?

— Да.

— Мой дубликат… другой я здесь тоже есть?

— Да.

— А это младший брат?

— Так получилось. Мы долго сомневались, стоит ли рожать, всё-таки возраст, но местная медицина творит чудеса.

— Это многое объясняет. Чёрт, да это объясняет всё! — от злости Матвей повысил голос так, что на него обратили внимание старушки, сидящие на скамейке у подъезда. — Твои постоянные отсутствия, пропущенные праздники, Новые года, дни рождения! А ты был с семьёй.

— Прошу, Матвей, не говори так, — пытался успокоить сына Евгений Николаевич. — Ты моя семья. Ты мой сын.

— А как же Лиза? Молоденькая любовница на стороне?

— Не говори так, прошу тебя. Лиза — чудесная. Я помог ей в своё время, и поэтому она играет роль, которая ей отведена.

— Охренеть, — Матвей стоял возле отца с широко открытыми глазами, едва веря в происходящее. — Я хочу увидеть маму. Посмотреть на неё.

— Она в пансионате, сынок, от предприятия, на котором работает. Поэтому я был вынужден совершить переход сюда. С Павликом некому сидеть. Понимаю, что ты хочешь увидеть её, но сейчас это невозможно. Да и зачем? Ты же не сможешь поговорить с ней. Пообщаться. Прости, я скрыл этот факт от тебя, но пойми меня… я…

— Павлик, — сквозь стиснутые зубы произнёс Матвей. — Какая же ты мразь. Вместо того чтобы помнить маму, ты просто отправился в другой мир и нашёл ей замену.

— Не смей так со мной говорить! — крикнул Фёдоров-старший. — Я, между прочим, твой отец!

— Ага, — крикнул Матвей в ответ и показал на бегающего неподалёку мальчугана, — ты его отец!

— Матвей, постой! Давай поговорим? — просил Евгений Николаевич уходящего сына, но Матвей не желал его слушать. Говорить с ним. Иметь с ним что-либо общее.

Он подошёл к сотрудникам КГБ и приказным тоном сказал, что готов вернуться.

По прибытии обратно Матвей позвонил Кашалотову и сказал, что выполнил задание, но ему нужно заехать домой. Он просто не мог сейчас появиться на службе. Не в таком состоянии. Матвей не мог поверить, что его родной отец так с ним поступил. Даже не с ним, а с памятью о его матери.

Дома Эля сразу поняла, что что-то не так. Она не стала расспрашивать, просто обняла мужа что есть сил,