Телохранитель Генсека. Том 1 - Петр Алмазный

Интересно, он будет помнить хоть что-то из того, что думал и чувствовал Ваня? И, главное, с кем говорил и встречался, когда в его теле обитал Иван Полторацкий? Не хотелось бы. Особенно про меня. Но, с другой стороны, даже если будет помнить, кому он сможет рассказать? Капитонов вряд ли будет с кем-то откровенничать, это абсолютно закрытый человек. Вдобавок, с репутацией глупого и недалекого подхалима. А вот у него самого точно будут сомнения в собственном психическом здоровье.

Я медленно прошел до служебного домика. Открыл дверь, вошел в комнату. На столе стоял чайник, еще теплый. Наверное, ребята только что ушли по постам. В домике было тихо и меня почему-то напрягала эта тишина. Я включил телевизор, опустился в кресло напротив него и задумался.

Если подвести итоги, то я неплохо справился со своей задачей.

Во-первых, улучшилось здоровье Брежнева, а это значит, что он сможет править страной подольше, а у меня появится дополнительное время для маневра.

Во-вторых, я помог убрать Коровякову, и Леонид Ильич уже не вспоминает о таблетках. Помог ему справиться с многолетней бессонницей. Не бог весть какое достижение, но все-таки.

В третьих, я не дал угнать МИГ-25 в Японию.

Предупредил о взрывах в Московском метро, правда, до них еще три месяца, но надеюсь, Андропов не пустит эту тему на самотек.

И — самое главное — мне удалось продвинуть реформы. Как это отразится на будущем, посмотрим. Но искренне надеюсь, что должно пойти на пользу. Контролируемая законодательно полусвободная торговля всяко лучше, чем стихийное челночество девяностых.

«Сибирская целина» объединит советских людей, вызовет подъем энтузиазма и обязательно будет успешной. А успех всегда мотивирует к новым достижениям.

Что еще? Еще предстоит Афганистан и самолеты с грузом 200. Матери, отцы, жены и невесты, рыдающие над закрытыми цинковыми гробами. Этого нельзя допустить!

И самое страшное — Чернобыль. Надо, чтобы аварии не случилась. Задачи передо мной стоят серьезные.

Глаза закрылись, я почувствовал, что засыпаю. Пытался встряхнуться, но сонливость непреодолимо навалилась, смяла мою волю.

Мне приснился удивительный сон. Я увидел больничную палату. На кровати лежал незнакомый парень лет двадцати. Бледное лицо, под глазами круги. Но сами глаза счастливые, хотя взгляд несколько обалдевший.

— Где я? Я дома? — воскликнул он со знакомыми интонациями Вани Полторацкого. — Какой сейчас год?

— Ванечка! Ванюша… — на краю кровати сидела женщина лет сорока, она держала его руку в своей. По щекам женщины текли слезы радости. — Ваня, врачи уже не надеялись, что ты очнешься. Хотели отключать от аппарата. Месяц в коме был. Но я ждала… Я молилась… И в церкви молилась, и здесь каждую ночь.

— Мам, ну что ты, я норм, — заулыбался Ваня и повторил вопрос: — Какой сейчас год?

— Две тысячи двадцать пятый… — растерянно ответила его мама.

В палату вошла девушка. Ее вид был вполне в духе времени: малиновый ежик волос, пирсинг над губой и в носу, на руках и шее татуировки. Помнится, Ваня рассказывал, что его подружка красавица? Что ж, о вкусах не спорят…

Она подошла к постели больного. Присела с другой стороны.

— Ну что, привет что ли?

— Настя, я такое видел, вообще! Ты не поверишь, где я был.

— Это ты не поверишь, что мы чуть с твоей матерью с ума не сошли, — сердито сказала девушка.

— У тебя зеркало есть? — спросил парень. Девушка с малиновыми волосами выудила из кармана смартфон, включила режим зеркала и сунула его Ване. Тот посмотрел на свое отражение, повернулся одной стороной, потом другой, и счастливо выдохнул:

— Какой я красивый!

— И скромный, — фыркнула его подружка.

Я будто присутствовал в палате, смотрел на них сверху и улыбался. Прямо как в фильмах про ангелов…

Проснулся так же резко, как и заснул. И был уверен, что это не просто сон.

Я улыбнулся, подумав, что правильно сделал, оставшись здесь. И, к счастью, память о будущем не пропала с потерей амулета. По крайней мере пока все помню четко и ясно. На душе было светло.

Словно в ответ на мое настроение в телевизоре запели бодро и радостно: «Пусть будет счастлив тот, кто на заре встает, кто эшелон ночной навстречу дню ведет. Кто в борозду зерно своей рукой кладет с одной мечтой о мире», — пел краснознаменный ансамбль Советской армии.

Я эту песню слышал в перепевке Надежды Кадышевой, и слова в ней были совсем другие, совершенно не запоминающиеся. Сейчас же песня казалась яркой, она ложилась на душу, в ней чувствовался подъем, радость и гордость за свою страну и ее людей.

На экране мелькали кадры трудовых будней. Вот несется по рельсам электровоз, тянет тяжело груженые вагоны с углем и платформы с лесом. Вот комбайны убирают хлеб. Золотое поле колосится до горизонта, машины с зерном только успевают отъезжать от ряда комбайнов.

«Мир всем, кто трудится в час этот ранний, кто на леса поднимается, кто держит путь на корабле»…

На экране — строительные леса, сварщик за работой, на конце электрода горит маленькое солнце. Под ним город. Камера захватывает кварталы новостроек, потом счастливые лица советских людей, переезжающих в новые квартиры.

Следующие кадры: громада ледокола взламывает глыбы арктического льда, за ним караваном идут суда, над всем этим арктическая ночь, расцвеченная северным сиянием.

«Пусть будет счастлив тот, кто на заре встает, кто людям всей земли тепло и свет дает. Кто, детский сон храня, над малышом поет с одной мечтой о мире»…

На экране Саяно-Шушенская ГЭС, огромная плотина, бурно срывающаяся вниз вода, крутящиеся турбины. И сразу под слова песни — лампы на больничном потолке в операционной, люди в белых халатах помогают появиться на свет новому человеку. Счастливое лицо матери, впервые взявшей на руки своего ребенка.

«Пусть будет счастлив тот, кто на заре встает, кто ставит долг творца превыше всех забот, кто, возвратясь домой, опять спешит в полет с одной мечтой о мире»…

Сначала на экране появились воздушные балерины, потом сцена театра, после — скульпторы в мастерской. Следующий кадр: корабль на старте, на фоне восходящего солнца к нему идут космонавты.

На последней строчке последнего припева я смахнул из-под глаза выступившую слезинку: «Пусть завтра сбудутся все их желания, пусть их судьба будет светлою, как это утро на земле»…

Будет! Обязательно будет светлой судьба этих людей, и каждое утро будет светлым,