Элини - Виктор Краев

а, словно раскаленная лава, протекает внутрь станции. А еще каждый выстрел покрывает станцию каким-то веществом, которое не нагревается, а, наоборот – отдает тепло, на станции становится все холодней. Богот объяснил, на что он рассчитывал. Айро не могут долго находиться в наших системах. Им нужна подпитка каким-то там пси-излучением, без которого они умирают. Если бы не та бесполезная атака – у нас был бы шанс переждать, пока Айро не подохнут на своем корабле. Но теперь уже поздно. Со вчерашнего утра Айро били по нам особо жестоко, но вот уже два саа, как нет ни одного залпа. Может, они, наконец, сдохли, или же просто поняли, что нам пришел конец. Эта раскаленная жижа до сих пор течет к центру. Сегодня 263 люум 13 796 нада от первого НаЭ. Системы поддержания температуры отключились 13 саа назад. Подача воздуха остановилась два саа назад, но я все равно замерзну раньше, чем кончится воздух. Я пытался пробраться к автономному убежищу, в которое собрали всех малышей и их воспитателей с нашего сектора, но не смог. Переход туда уже сплавился от оружия Айро. Единственное, что мне удалось – это добраться до обзорного люка, в который я увидел, как эта огненная жижа добралась до убежища, проплавив переборку, и оттуда вышел весть воздух. Хотя, с другой стороны, лучше такая быстрая смерть, чем медленно замерзать, или зажариваться в живую. Скорее всего – я последний живой на станции. Я продолжаю выполнять команду Багота: каждые 400 даки посылаю широкополосный сигнал через этот автономный терминал. Богот сказал, что, возможно, каждый импульс приближает смерть Айро. Надеюсь, им хватило.

Кир попытался подуть на руки, пальца которых уже не сгибались, как он мог говорить – я не знаю. Даже на губах была изморозь. Прикрыл глаза, и уже не смог их открыть. Запись еще полчаса продолжала фиксировать, как его лицо покрывается льдинками. Потом он очнулся, потянулся к камере и отключил запись. Он как-то сумел поместить кристалл памяти в защитный бокс, благодаря чему кристалл не потерял информацию.

***

Меня била крупная дрожь. В ужас повергало многое из увиденного – и обезображенные тела воинов в остатках скафандров, и обгоревшие, плавающие в невесомости конечности, но страшнее всего было видеть детей. Стоило зарыть глаза, и я видел мертвые, замерзшие тела детей, в последний момент пытающиеся закрыть рот ладошкой, или прислонить дыхательную маску. Я молча вышел из рубки, направляясь в тренажер. Сначала хотел выбрать режим тренировочного боя на мечах с Эйфами, и убивать, убивать, убивать. Убивать жестоко, изощренно, причиняя боль. В последний момент осознал – нельзя, пусть это и будут смерти виртуальных противников, однако это шаг к превращению в садиста. Если я буду вот так выплескивать свою ярость – это, в итоге, приведет меня к тому, что в какой-то момент я и сам стану монстром, способным на реальные убийства в гневе. Нет, нельзя, не хочу. Выбрал жесткий режим тренировки в горах, и три с лишним часа нагружал тело, желая отключить мозг и, хотя бы ненадолго – забыть то, что видел. Когда тренажер принудительно остановил тренировку, боль, злость и ненависть все еще были со мной. Я с трудом добрался до храма, сел на лавку, и включил запись молитв по усопшим. Лана давно озвучила все молитвы, найденные в молитвослове, и, разобравшись уже больше меня в том, какие молитвы в каком случае произносятся, сделала каталоги. Я выбрал весь каталог по усопшим, зная, что там есть молитвы и по усопшим некрещеным, и по войнам, и по родителям. Пусть звучат молитвы за детей, за жену, за мужа, за родителей, молитвы по усопшим крещеным, и не крещеным. Я молился сегодня по всем, кто погиб на этой станции. Не знаю, сколько времени я просидел, повторяя молитвы, но злость и ярость ушли. Осталось холодное понимание того, как жесток мир, в котором я оказался, и понимание, что Айро – враги, не знающие, что такое милосердие.

– Федор, что это за место? – Услышал я голос Ронана.

Повернувшись, я увидел Ронана в сопровождении Ланы. Князь аккуратно ступал по храму, рассматривая фрески и иконы.

– Это – я обвел взглядом пространство храма, – дом моего Бога. Храм. Как Вы себя чувствуете, Ронан?

– Благодаря Лане – уже хорошо, успокоительные подействовали. А Вы? Вы не стали принимать успокоительные?

– Мне полегчало здесь. Молитвы успокаивают душу.

– Федор, Вы верите в Бога?

– Да.

– Но ведь Вы сами говорили, что из другого мира.

– Вселенной, – поправил я.

– Тем более, как Вы, пережив все, что с Вами случилось, встретив Предтече, которых мои предки считали Богами, продолжаете верить в Бога?

– Все просто, я верю, что Бог – создатель всего сущего, и именно благодаря его помощи я смог пройти все те испытания, что выпали мне на жизненном пути. Даже Предтече верят, что, возможно, есть высшая сила, создавшая мир, в который входят все вселенные. Они не знают, кто это. Высшая раса, или Бог. Я верю, что это Бог, Господь.

Ронан обдумал мои слова, кивнул что-то самому себе, и вернулся к осмотру храма.

– А вот эта вся красота, откуда она?

– Что-то из запасов похитивших меня пиратов, они разграбили храм на Земле. Что-то уже здесь воссоздали мы, но основная заслуга в красоте этого храма принадлежит Лане.

Лана, смутившись, опровергла меня.

– Заслуга в том, что этот храм появился на корабле – твоя, шеф. Я и Сирена просто немного помогли.

– Ну, не будем спорить, кто сделал больше или меньше, у каждого своя мера помощи.

– Федор, а то, что Ваш Бог позволил разрушить его храм на Земле, Вас не смущает?

– Бог не скупец, трясущийся над своим богатством, да и кто знает замысел божий? Возможно, Господь хотел, чтобы все это отправилось сюда.

Я вспомнил, что мне не хватило сил зажечь свечу за упокой, подошел к Кануну, и зажег три свечи. За мужчин, женщин и детей.

– Ронан, я в кают-компанию, после физнагрузок хочется чего-нибудь перекусить.

– Если можно, я бы еще посмотрел Храм, Вы не против?

– Бог и его храмы открыты для всех, Лана ответит Вам на Ваши вопросы, если они появятся.

Я оставил Ронана с Ланой в храме, а сам, пообедав, вернулся в рубку. Надо решать, что делать дальше. Зонд пси-ретранслятор мы нашли, и дройды, возможно, даже доставили его на крейсер, пока я приходил в себя.

– Привет, Сирена. Что у нас с ретранслятором?

– Тот, что был на станции, уже у нас.

– А что, ты нашла еще ретрансляторы?

– Пока