Черная весна - Андрей Александрович Васильев

Орден Истины, этих ни с кем не спутаешь. Экая неприятность.

— Гарольд Монброн, — зычно произнес Эдуард. — Красавец, бретер, женский любимец. Ай-ай-ай, Гарольд Монброн, ай-ай-ай. Одно дело — развлечения, пусть даже иногда и возмущающие общественное мнение, и совсем другое, когда тебя обвиняют в серьезных преступлениях.

Вроде бы и ругал король моего друга, но сказано это было таким тоном, что у меня на сердце стало поспокойнее. Его величество явно не гневался, тут некие отеческие нотки слышались, вроде: «Ну, ты что же такое натворил, сынок?»

— Ваше величество, это оговор, — с достоинством ответил Гарольд. — Вы ведь знаете меня с той поры, когда я был еще ребенком, не так ли?

— Так, — милостиво кивнул Эдуард.

— И даже тогда я, сотворив шалость или глупость, никогда не прятался за спины других и не сваливал на них свою вину.

— Это правда, — сообщил король придворным. — Помню, как-то посетил дом его отца, так вот в тот день этот славный юноша, тогда, правда, бывший еще совсем мальчиком, разбил старинную вазу. И, заметим, тут же сознался в этом. Крепко тогда ему всыпал папаша Монброн, причем собственноручно и на моих глазах. Я даже попросил его не быть столь строгим. Правдивость и открытость должны быть вознаграждены.

— Собственно, по этой причине я и мой друг позволили себе прийти во дворец, не имея на то вашего соизволения или приказания, — продолжил Гарольд. — Ни он, ни я никогда не преступали закона, ни людского, ни божьего, наши помыслы всегда были чисты. Нам нечего бояться, мы невиновны ни в одном преступлении, приписываемом нам, потому без страха вверяем наши жизни вашему величеству. Пусть свершится королевский суд!

— Пусть свершится, — не стал спорить с ним король. — Хорошо сказано, да, господа?

Окружающие зашумели, соглашаясь с ним.

— Вот только странно, — сказал кто-то скрипучим старческим голосом. — А что же это вы столько времени ждали? Почему сразу к королю не пришли? Или надо было кое-какие следы замести?

— Я был ранен, — не полез за словом в карман Монброн. — Если желаете, виконт Скорца, то могу вам показать рану в боку, она до сих пор не зажила. Как только я смог встать на ноги, то немедленно направился сюда.

— А что это твой спутник все молчит? — спросил вдруг король, уставившись на меня. — Он нем?

— Нет мне прощения, ваше величество, — снова склонился в поклоне Гарольд. — Я забыл представить вам своего друга, одного из самых благородных людей, что мне встречались в жизни. Это Эраст фон Рут, барон.

— Ваше величество, — снова скопировал движения Гарольда я. — Счастлив служить вам!

Еще мастер Гай в своих наставлениях мне говаривал: «Если не знаешь, что сказать высокопоставленной особе, говори, что готов ей служить. Всегда срабатывает».

— Барон, — прищурился Эдуард. — Из Лесного края, поди? Я знавал пару тамошних уроженцев, это были славные парни.

— Оттуда, — без особого стеснения ответил я. — А что за люди? Может, я их знаю? А то и привет от вас при случае передам.

Король рассмеялся, а мне стало совсем легко. С чувством юмора у него все в порядке, а значит, наши шансы на успех стали еще больше.

— Ты нашел себе хорошего друга, Монброн, — заметил Эдуард. — Может, жители Лесного края и простоваты, но зато среди них никогда не встречается ни трусов, ни предателей.

— Фон Рут доброй волей последовал за мной и в тюрьму, и сюда, — заметил Гарольд. — Я предлагал ему покинуть Форессу, но он отказался.

Король снова посмотрел на меня.

А я в это время думал о том, как все-таки в этой жизни все запутанно.

Передо мной король. Самый настоящий. Больше скажу — это даже не первый король, которого я так близко вижу. Правда, тот, первый, больше орал, чем говорил. Но этот-то вон общается со мной и даже хвалит. Меня, воришку из подворотен города Раймилла. И все это происходит лишь потому, что я присвоил чужое имя. Пусть не своей волей, но тем не менее. Неужели всего одно слово, обозначающее титул, отделяет оборванца из трущоб от тронной залы дворца? То есть достаточно сменить лохмотья на камзол, повесить на бок шпагу и сказать всем, что ты благородный? Нет, у меня и грамота есть, но кто ее смотрел? Хотя вру, случилось такое разок, но там ситуация другая была.

Вот и выходит, что Ворон прав. Не так и велика между нами всеми разница. Она, по сути, только в том, кому повезет больше при рождении, а кому нет. И только. А если ты попадешь в подмастерья мага, то ее вовсе не станет.

— Итак, Гарольд Монброн, — повысил голос Эдуард, — ты хочешь моего правосудия?

— Да, мой король, — громко ответил Гарольд.

Он стянул через голову перевязь со шпагой, отцепил от пояса дагу и кивнул мне, давая понять, чтобы я сделал то же самое.

После мой друг подошел к трону короля, встал перед ним на одно колено и положил свое оружие к его ногам.

— Моя жизнь в ваших руках, — громко произнес он. — Если вы решите, что я преступник, то меня ждет эшафот, на котором я без единого возражения положу голову на плаху. Если вы признаете меня невиновным, то я буду вправе убить любого, кто позволит себе усомниться в моем добром имени.

Присутствующие тихонько начали переговариваться, похоже, они были в курсе происходящего.

Я сделал то же, что и мой друг, но говорить ничего не стал. А зачем? Все и так ясно.

— Твои слова услышаны, Монброн, — сообщил нам король. — Правосудие свершится, причем уже завтра. А чего откладывать? Ты здесь, твой дядя тоже в городе, вот в полдень на Судной площади все и устроим. Дерье!

— Здесь, ваше величество!

Из толпы вышел молодцеватый господин, в котором я безошибочно узнал главу королевской стражи. Есть в лицах главных стражников что-то такое, из-за чего их с другими королевскими служителями не спутаешь.

— Направь человека в дом Монбронов, — распорядился Эдуард. — Пусть передадут Тобиасу, что завтра в полдень он должен быть… Ну, ты понял?

— Будет сделано! — гаркнул Дерье.

— Мой старший брат Генрих тоже повинен в случившемся, — глухо произнес Гарольд. — Грустно признавать,