Пекло - Сергей Анатольевич Панченко

в воде. В лесу было полно балок, и это была только первая из них. Гордей устроил перед ней первый привал. Странно было лицезреть мир, лишенный звуков живого мира. Ни шелеста листьев, ни криков птиц, ни жужжания насекомых. Гордей спустился к воде и проверил ее температуру. Она была теплой. Он опустил руку глубже, но температура оставалась прежней. Рука вошла в илистую взвесь. Гордей зачерпнул ее и вынул руку из воды. Между пальцами сочилась грязь черного цвета. Пепел живого мира.

Он вздохнул, подумав о прошлом, как о покойнике и пожелал ему лучшей доли на небесах. Закончил свой короткий завтрак и скоро направился дальше. Идти по лесу оказалось намного тяжелее. Любое препятствие приходилось обходить по слишком рыхлой почве, но его усилия были вознаграждены, однажды он попал на скопления вымытых дождями корней деревьев и долго рассматривал их, прикасаясь к памяти. Гордей никогда бы не подумал, что он настолько сентиментален, чтобы при виде корявых корней испытывать чувства, от которых набирались слезы в глазах.

Ходьба по размытым дорогам совсем не напоминала легкую прогулку. Связки от непривычных движений разболелись. Сказывалась и атрофия мышц, вызванная продолжительным бездеятельным нахождением в погребе. Гордей не пройдя и полпути, смертельно устал. Он облюбовал лысый пригорок и решил устроить серьезный привал. У него возникли подозрения, что пытаясь держать равновесие, он надорвал связки на ногах.

Он упал на влажную и плотную глину, скинул «лыжи» и осмотрел припухшие щиколотки. Да, к такой вылазке надо было тренироваться дольше. Болели и паховые связки, проделывающие огромную работу, чтобы не разъезжались ноги. Малодушная часть Гордея попыталась было отговорить себя от дальнейшего пути, но другая, занимающая большую часть личности, категорически не приняла ее доводы. Любопытство, желание найти себе женщину, а так же специфическая часть души, любящая созерцать последствия катастрофы, были непреклонны в желании продолжить путь.

Время, отпущенное себе на восстановление сил. Гордей потратил на наблюдение и запоминание всего, что видел. Он чувствовал, что где-то неподалеку находится еще один гейзер. Из-за легкого тумана его не было видно, но слабый запах сероводорода намекал на его присутствие. Возможно, взрыв, ранивший Вторушу, и был причиной его возникновения.

Гордей решил удовлетворить любопытство и пройти рядом с ним. Врага надо было знать в лицо и ему, как первопроходцу, следовало оценить размер опасности. Прежде, чем идти дальше, Гордей просидел по пояс в луже с сильным запахом и отвратительным вкусом, надеясь, что концентрация солей в ней выше, чем клетках его тела и что это поможет ему снять отеки. Это сработало. Щиколотки почти вернулись к своему размеру. Ему даже показалось, что у него прибавилось сил.

Гордей вернулся на дорогу и отправился дальше. Туман усиливался. Вскоре он дошел до земляных отвалов, возле которых запах тухлых яиц усилился. Из душного тумана проступили покрытые желтым налетом берега дымящего паром водоема. Задержаться возле этого чуда природы Гордей не смог из-за того, что в носу начало свербеть, заслезились глаза и защипало кожу на лице.

Он понял, что в этом месте из недр земли извергалось что-то не слишком полезное. По возвращении он собирался поинтересоваться идеями на этот счет у барина. Из каких адских глубин исторгалась эта едкая вонь.

С каждым шагом в сторону от вонючего озера туман редел. Видимость улучшилась до километра. Под рассеянным светом солнца перед Гордеем открылась ровная, как-будто больная оспой степь. Вместо пузырьков были сотни мелких луж, в которых отражался небесный свет. Ветер гнал по степи дымку, как легкую поземку.

На самой границе видимости темнели неровные контуры. Гордей решил, что это должна быть железнодорожная станция. Ноги сами понесли его вперед. На продуваемой ветрами степи, в перерыве между дождями, дорога успевала захряснуть, так что Гордей скинул осточертевшие «лыжи» и пошел по ней босыми ногами, получая от этого неимоверное наслаждение.

Чем ближе он подходил, тем больше убеждался, что впереди находятся железнодорожные вагоны. Сердце тревожно забилось. Это был первый контакт с пострадавшей цивилизацией. До сего момента, как бы ни хотелось верить в глобальность катастрофы, сомнения все равно присутствовали. И если о Зарянке просто могли забыть, то рабочий поселок с его многотысячным населением никто бы просто так не бросил.

Впереди находилась товарная станция, на которой формировали составы, в основном с прибывающими с элеватора вагонами с зерном и с карьера, на котором добывали щебень. Даже с расстояния в двести метров можно было безошибочно понять, что этот инфраструктурный объект никто спасать не спешил. Вагоны и остатки зданий слились в один цвет с окружающим пейзажем.

Вдоль железнодорожной насыпи, насколько хватало взгляда, растянулись озера. В них лежали упавшие вагоны, выглядящие так, будто провалялись здесь не один десяток лет. Гордей походил вдоль берега, чтобы найти возможность перейти к насыпи посуху, не нашел и отправился вброд. Ноги вязли в теплой грязи, но он не обращал на это внимание. Ему было интересно рассмотреть вблизи причину, по которой железо выглядит именно так.

Он подошел к первой тележке, на которой возили щебень. Она лежала вверх коричневыми колесами, ржавчина на которых уже начала шелушиться. Она рассыпалась под пальцами, но под слоем осыпавшейся, еще не проступал чистый металл. В таком же состоянии, или еще худшем находились детали подвески и бортов. Металл, за месяц с небольшим, поржавел, как будто прошли десятилетия.

Гордей поднялся на насыпь по острому щебню. Ему было даже приятно ощущать его под ногами, потому что ноги на нам не разъезжались. Полотно разорвало и закрутило землетрясением. Стихия обошлась с ним, словно оно было не из металла и бетона, а из пластика и картона. Рельсы заржавели так же, как и вагоны. Влага, соли и температура не оставили им шанса.

Гордей направился по насыпи в сторону поселка. После того тяжелого пути, что он проделал, идти по ней было одно удовольствие. Насыпь достойно выдержала все испытания, справилась с землетрясением и потоками воды. Лишь в тех местах, где земля треснула, приходилось спускаться вниз и обходить разломы. Все они были полны водой и выглядели, как узкие и длинные озера.

Показались развалины железнодорожной станции. Гордея тронул суеверный страх. Начинало темнеть, а то, что он увидел, походило на место, где произошла массовая гибель людей, до сих пор не захороненных, как полагается. Территория ужаса и скорби. А выжить в тех разрушениях, которые он увидел, не представлялось возможным.

Здание вокзала сложилось и частично обрушилось на железнодорожные пути. На кирпичах видны были следы черного дыма. Видимо, развалины еще и горели. Запах в этом месте стоял специфический