Рожденная пламенем - Эбби-Линн Норр

Заверяя Рафаэля, что с Исайей все будет хорошо, я ужасно нервничала – понимала, что тревога читается на моем лице, но скрыть ее никак не получалось. Губы дрожали. С Исайей случилось что-то ужасное, когда он находился под моим присмотром. Почему Эльда не подготовила меня к такому повороту событий? Неужели такого раньше не происходило?

– Синьорина, прошу вас, – взмолился Рафаэль. – Оставьте мне свой номер. Я буду волноваться. Отпишитесь мне потом, что все хорошо. Пожалуйста.

Просьба красавца-стеклодува звучала так искренне и мило, что я замешкалась. На его месте я тоже хотела бы знать, что все завершилось благополучно. И я продиктовала ему свой номер. Потом подхватила Исайю на руки и заторопилась к причалу. В каждом вздохе мальчика слышался слабый свист.

Я с рекордной скоростью проделала обратный путь. Поставила Исайю на землю, вручила ему еще одну предварительно открытую бутылочку воды и позвонила Эльде, чувствуя, что мне отчаянно не хватает воздуха. Может, так ощущается паническая атака? Соберись, Сэксони.

– Сэксони? – при звуке тихого голоса Эльды мне сразу полегчало.

Я старалась не выдать своей паники.

– Эльда, вы не могли бы встретить нас дома? У Исайи жар.

– Где вы? – ее голос звучал сухо и по-деловому.

– На Мурано. Мы поехали на стеклодувный мастер-класс, но пришлось уйти раньше из-за Исайи… – Я поперхнулась, вспомнив странное сияние в его животе. – Он просто пылает. Джованни едет за нами.

– Я на пути домой. Дайте ему холодной воды как можно скорее. И, если есть под рукой ткань, которую можно намочить, положите ему на голову, чтоб охладить.

– Хорошо. До скорой встречи. – Эльда уже отключилась.

Я присела на корточки перед Исайей, понаблюдала, как он пьет. Потом протянула руку к фонтану с головой льва, намочила ладонь и прижала ее ко лбу мальчика. Он почти не сводил с меня глаз, и я прочла по ним, что ему больно и плохо, но он знает, что это пройдет, и потому спокоен. Мне стало ясно, что с ним такое уже случалось.

Я огляделась и, убедившись, что рядом не крутятся любопытные туристы, спросила:

– Позволишь? – я тронула край его футболки. Он кивнул, и я приподняла ее повыше. Свечение все еще оставалось заметным, хоть и не таким ярким, как прежде. Я опустила футболку и посмотрела в глаза мальчика. Красное мерцание пропало.

Поднявшись, я, изумленная и перепуганная до сердечной дрожи, принялась высматривать лодку Джованни. Что же это за болезнь, от которой глаза и тело светятся изнутри?

Глава 5

Поездка к дому прошла в заметном напряжении. Джованни гнал изо всех сил, а я обдумывала, как, в каких выражениях, передать Эльде и Пьетро то, что я видела. И почти не замечала, когда нас встряхивало на волнах. Исайя, сидевший рядом, завалился мне на колени, разогревая их не хуже мощного обогревателя, и я придерживала его рукой. Свечение… Я не могла забыть о нем. Мне ведь не померещилось?

Мы вернулись в пустой дом. Я внесла Исайю в его комнату и поудобнее устроила на кровати, ничем не накрывая. Положила ему на лоб мокрое полотенце и достала цифровой термометр из аптечки первой помощи в ванной. Пока термометр делал свое дело, принесла стакан воды и стакан льда и поставила на прикроватную тумбочку. Включив вентилятор над кроватью, села рядом с мальчиком и ждала, наблюдая, как вздымается и падает его узкая грудь.

Исайя смотрел на меня из-под полуприкрытых век. Я перевернула полотенце, поразившись тому, каким горячим оно стало. Пора освежить. Намочила его под краном и, вернувшись, вынула градусник изо рта мальчика. Он показывал температуру по Цельсию, 72 градуса, но я не понимала этого значения. Привыкла к измерениям по Фаренгейту. Воспользовавшись телефоном, пересчитала и, увидев результат, чуть не выронила устройство на пол. Руки затряслись.

– Кажется, термометр сломан, – нервно хихикнула я, обращаясь к Исайе. – Если ему верить, то на тебе можно печь блинчики. – Я швырнула испорченный градусник на тумбочку. Если бы температура достигла такого значения, мальчик был бы давно мертв. Посмотрела в телефоне, как бороться с жаром. – «Примите прохладную ванну», – прочла я вслух. Бросилась в ванную и открыла кран холодной воды. Руки тряслись, и еще я боялась, что меня стошнит. Кинула взгляд на унитаз, раздумывая, как скоро завтрак решит меня покинуть. Потом попила воды из-под крана – ма-а-аленькими глотками. Полегчало.

Я вернулась за Исайей, когда набралось достаточно воды, и осмотрела его. Глаза мальчика казались стеклянными, но не осталось и намека на красные отблески, свечение в тельце померкло. Он не бился в истерике, не колотил руками по кровати, как нередко делают заболевшие дети, и молчал. Просто лежал пластом.

– Подымайся, приятель. Пора принять ванну, хорошо? От нее тебе должно полегчать. – Исайя засипел, пока я несла его в ванную. Я стиснула зубы, услышав этот звук, меня снова начало подташнивать. Что, если он умирает? Где же Эльда? Почему так долго едет?

Я села на унитаз, пристроив мальчика себе на колено. Стянула через голову футболку и отметила с мрачным удовлетворением, что свечение совершенно точно исчезло. Сняла с него джинсовые шорты и положила в ванну в одних трусах. Схватила надувную игрушку для ванной и сунула ему под голову для удобства. – Так нормально?

Он слегка кивнул, и жуткий звук, с которым он втягивал в себя воздух, стал тише. На лестнице раздались торопливые шаги.

– Мы в ванной! – прокричала я, чувствуя, как спадает напряжение.

Эльда ворвалась в ванную.

– Мама здесь. – Она опустилась на колени возле ванны, коснулась лба сына. Потом бросила на меня благодарный взгляд. – Брава[9], Сэксони.

Я попыталась выжать улыбку в ответ на ее похвалу. Сердце наконец перестало скакать бешеным зайцем, но ум никак не мог успокоиться. Что же такое с этим ребенком?

Мы вынули Исайю из ванны и натянули на него пижаму. Положили на кровать. Эльда присела рядом с сыном и в точности повторила мои действия, совершенные четверть часа назад: потрогала его лоб, положила ему на голову прохладное полотенце, измерила температуру. Исайя переносил это стоически. Теперь градусник показывал температуру чуть выше нормы. Наверное, я ошиблась, считывая результат. Или неправильно пересчитала шкалу.

Я сообщила Эльде, что мальчику стало плохо на мастер-классе, и принялась излагать последовательность событий. Я запиналась и заикалась, пытаясь сообразить, как рассказать ей о свечении. Это настолько невероятно, что походит на бред. Может, я сошла с ума? Теперь я сомневалась в том, чему стала свидетелем.

Эльда слушала меня молча. Я не могла понять, что у нее на уме. Три раза