Куда приводят коты - Олег Фомин

не из кошачьей пасти, а из губ человека. Смуглая азиатка с красивым воинственным лицом и длинными черными волосами. Как у Жанны, только небрежные, стянуты в три хвоста. Шрам от брови до щеки. Ботинки, кожаные штаны, ремень, перчатки без пальцев, майка – все черное, как шерсть кошки, которая была здесь только что.

Азиатка сидит с упором на одно колено. Та нога, что впереди, вдавливает протектором рыжий кошачий бок.

– Даже не надейся на быстрый конец.

Ладонь смуглой бестии нырнула в волосы, вернулась с зубастым кинжалом внушительных размеров. Такое оружие не спрятать в шевелюре, пусть и столь роскошной. Не поместится. Тем не менее, глаза не обманывают – женщина вытащила из волос почти меч.

Провела острием по горлу кошки.

– Изрежу каждый сантиметр твоей шкурки. Или кожи, не важно. Хоть кошкой, хоть девкой, все равно – будешь в шрамах с головы до ног, от ушей до хвоста. Посажу в камеру с зеркалами вместо стен. Бронированными зеркалами. Чтобы разбить не смогла.

Мех на шее рыжей потемнел, острие клинка заблестело красным, губы пленницы сморщены оскалом. Но кошка молчит. Взгляд зеленых глаз отстраненный.

– Надо же, какие мы стойкие, – сказала азиатка.

– Жаль рушить твои сладкие мечты, – отвечает рыжая сквозь стену терпения, – но для сведения счетов… ты выбрала неудачное место.

Клюв кинжала вошел в горло глубже, кошка зажмурилась, не смогла сдержать стон, пусть и тихий. С мокрой шерсти на бетон потекло темное, густое, вспухает лужица.

– И что же это за место? – спросила азиатка.

Спросила напряженно. Словно почуяв неладное.

Наполненный болью мяв рыжей угас, веки медленно поднялись, под ними я увидел сосредоточенность.

– Мое место, – ответила она.

И вдруг вспыхнула, как лампочка! Будто каждая шерстинка стала ниточкой вольфрама, и кто-то включил рубильник. Я успел заметить, как азиатка отвернулась и заслонила глаза вооруженной рукой, прежде чем мои веки тоже поспешили спрятать меня от световой бури.

Это длилось мгновение, но его хватило рыжей, чтобы исчезнуть из-под подошвы. Меня отшвырнуло когтистой лапой, когда варан бросился кошке наперерез. Та уже летит к бордюру, в воздухе за ней призрачный след, повторяющий ее силуэт. Капкан драконьих челюстей, извернувшись, хлопнул, но не поймал, громадная туша налетела боком на свалку металла, раздался грохот.

А кошка исчезла за краем бетонной ограды.

Через секунду к ограде подбежала азиатка, клинок звякнул о каменную твердь, кулаки женщины уперлись в бордюр, она заглянула за край.

– Опять в перемир ушла, через мантию… Вот дрянь!

Крик ярости разнесся к небу.

Варан стряхнул с себя куски ржавого мусора, продолговатая туша обошла азиатку сзади, и та опустилась, не глядя, на чешуйчатую спину, как на скамью.

– Здесь ее даймен, – произнесла устало.

Ломать голову над этими странными словечками некогда. Я уже прокрался к распахнутой двери надстройки, женщина сидит ко мне спиной, варан застыл боком. Но его морда повернулась, черная бездна под бровями заставила меня замереть. Он прошипел.

В следующий миг над моим ухом свистнуло лезвие, кинжал вонзился в стену над лестницей, в сумрачную глотку которой я сиганул.

Она привела в подсобное помещение с антресолями и коробками. Дверь закрыта, я прыгнул и повис на ручке, та наклонилась, но дверь осталась закрытой, лапы с гладкого металла соскользнули.

Решетка вентиляции!

Я взобрался по ступеням картонных коробок, встал на задние лапы, а передними при поддержке зубов истерично дергаю на себя. С какой-то попытки чуть кубарем не скатился с коробки, решетка отлетела.

И вдруг коробку, что на ступень ниже, вспорол изнутри маленький коготь. Разрезал полоску скотча между створками, вылезли передние лапы и голова черной кошки.

– Куда собрался?!

Она зашипела.

Меня окатил животный ужас, как ошпаренный я кинулся в люк. Меня поглотил лабиринт квадратных труб, паника швыряет от поворота к повороту, за одним из них меня снова встретили желтые глаза.

– Думаешь, дам уйти? – прохрипела кошка.

Я шарахнулся назад, меня ударила жестяная стенка.

– Ты спутался с рыжей дрянью! Тебе это с лап не сойдет…

Кошка хищно ползет ко мне.

Меня понесло по другой трубе столь же быстро, как сегодняшний завтрак по трубе кишечника. Мех трется о полированный металл с четырех сторон, уши прижаты к голове, я будто в гробу, только очень длинном.

Наконец, еще одна пластиковая решетка.

Я протаранил – и угодил в разинутую пасть варана! Спасла решетка, что летела впереди, я за ней, как за щитом. Челюсти ящера сомкнулись на краях решетки, я оттолкнулся от нее лапами, меня выбросило из пасти, а костяной капкан схлопнулся, брызнули белые пластиковые щепки. Я прокатился кубарем по полу, лапы помчали по длинному коридору.

Слева и справа мелькают закрытые двери, а в конце блестят створки лифта. Где-то там должна быть лестница…

Позади ритмичный грохот.

Варан несется за мной, а у него на шее, вцепившись когтями, черная кошка, глаза наездницы горят желтым огнем.

Лифт все ближе, но я не успеваю, грохот сзади растет, дрожь пронизывает каждую клеточку тела, сердце бьется в истерике! Чувствую, монстр вот-вот настигнет…

Стальные створки впереди разъехались, вышел мужчина. Я пролетел между ног, врезался в заднюю стенку лифта, морда повернулась к человеку. Хочу крикнуть «На помощь!», но получилось:

– Мяу!

Крепкий мужчина смотрит с площадки на меня.

– Ты чего, котяра? – басит дружелюбно. – От собаки удираешь?

Посмотрел в коридор. Я тоже.

Пусто…

Тишина, как в могиле. Мужчина снова оглянулся к лифту.

– Из квартиры, наверное, сбежал. Дети замучили, да? Не люди нынче, а звери.

– Мяу!

– Бедолага…

Лифт закрылся, кабина тронулась. Табло на панели начало обратный отсчет. Я вжался в угол, глаза ищут угрозу. Отупевший от страха мозг кое-как родил мысль, что я не умею разговаривать в присутствии людей.

Но куда подевались варан с кошкой? Не могли же испариться… Или могли? Появляться ведь могут.

«Наши силы не действуют на глазах людей», – вспомнил я слова черной, когда та была в облике человека.

Чем ниже спускается лифт, тем сильнее бьется в клетке ребер испуганный комочек. В моем воображении двери раскрываются, а за ними – башка динозавра с черной кошкой наверху…

Третий этаж… Второй… Первый!

Стальной ящик вздрогнул, застыл.

Створки начали разъезжаться, но кабину уже затопил женский галдеж.

– Вот ему и говорю, удали из друзей эту кикимору, а то расстроюсь, напутаю чего на нервной почве, в борщ тебе вместо соли пемолюкс насыплю…

– Ой, гляди, киса!

Я проскользнул меж двух