Ревизор: возвращение в СССР 44 - Серж Винтеркей

всякой критики. А затем, не мудрствуя лукаво, пересказал содержание своего разговора с Вильмой Эспин. Так сказать, дал взгляд на тематику конгресса с точки зрения высокопоставленного представителя одной конкретной страны. Николаев был полностью доволен таким построением обзора конгресса, как обычно пару раз вставил свои пять копеек. И на этом мы с ним работу над моими выступлениями закончили.

Выйдя с радио, тут же хотел набрать по телефону Некредина. Но едва зайдя в будку, тут же сообразил, что идея-то не очень… Если за мной, скорее всего, КГБ следит, то антиквар явно не обрадуется, если потом, выяснив, к кому именно я в том подъезде ездил, к нему в гости зайдут сотрудники комитета… А он же, понятное дело, своей продажей антиквариата занимается абсолютно нелегально. Посадить не посадят, это не их профиль, а стукачом вполне могут сделать, пригрозив иначе сдать его в ОБХСС. И будет он потом, после каждого моего визита, исправно отзваниваться в КГБ и сообщать, что я купил и на какую сумму. Так ведь и остальные наши к нему ездят закупаться. Да, точно, заезжать к нему в такой ситуации плохая идея…

Так что вместо Некредина набрал Галию и спросил:

— Милая, у меня сегодня не получится заехать по поводу подарка для Маши к тому человеку, что я планировал. Но появилась другая идея. Может быть, ты пороешься в тех подарках, что Фирдаус из Италии привёз и там что-то найдёшь подходящее?

— Конечно, Паша, не беда! Фирдаус там столько всего привёз, что без проблем найду. Приезжай домой лучше, хоть отдохнёшь немного перед тем, как пойдем день рождения Маши праздновать…

* * *

Глава 3

Москва, квартира Третьякова

Полковник Третьяков был очень рад полученному от заместителя председателя КГБ Назарова поручению. Конечно, прямо его имя не называли, но когда с такой задачей к тебе приходит помощник Назарова, да еще и говорит ничего не сообщать о ней непосредственному начальству во втором управлении, то все полностью ясно.

Назаров его очень выручил летом. Не заступись он за него, вылетел бы он как пробка на пенсию стараниями Вавилова. Он уже, отчаявшись под конец, начал и горькую пить потихоньку по вечерам, думая, что все окончательно пропало. И вдруг такой поворот, и он спасен! Да, он должник генерала, и надо отработать этот долг как следует.

Кроме того, его рвение было вызвано и чувством профессиональной гордости. Значит, это Вавилов был просто слеп, и не разглядел в Ивлеве все то, что он, Третьяков, сразу заметил наметанным в Саратове глазом! Ну конечно, Вавилов не профессиональный комитетчик, а партиец, да и никогда контрразведкой не занимался, как ему понять, с кем он в лице Ивлева имеет дело. А вот Назаров, получается, как настоящий контрразведчик, все правильно понял — Ивлев не наш, не советский человек по своим запросам и повадкам. Контра этот Ивлев, и надо сделать все, чтобы у Назарова появились факты его предательства интересов родины…

Он немного даже пожалел о том, что поручение было таким пустяковым. Всего-то определить, с кем именно беседовал Ивлев. Да помнил он прекрасно, что в том подъезде живут два иностранца, один из ГДР, другой из Италии, страны-члена НАТО. И сразу, едва взяв бумагу с описанием собеседника Ивлева, с удовольствием понял, что Ивлев так долго беседовал именно с итальянцем. Даже сразу было хотел сказать об этом полковнику Губину. Но тут же сам себя остановил — так быстро выполненное поручение будет иметь меньшую ценность в глазах начальства. К тому же — а мало ли ему что еще в голову придет за эти два дня? Поэтому взял задание на выходные, за эти два дня все равно ничего не изменится.

Так что теперь он мучительно ломал голову, прикидывая — не стоит ли расширить выполнение задания? Помимо ответа на конкретный заданный вопрос, с кем беседовал Ивлев, дать подробную справку по антисоветским замашкам Ивлева? Краткий пересказ того, с чем он тогда так неудачно сходил к Вавилову?

Непростое решение… Очень непростое. Ему ли не знать, что начальники иногда могут очень сильно злиться, когда ты проявляешь какую-то инициативу. Вот так проявив ее перед Вавиловым, он едва в тот раз из комитета на пенсию не вылетел…

Но соблазн был велик. Допустим, даст он сейчас просто ответ на заданный вопрос. Какие шансы, что его Назаров хоть раз еще к чему-то привлечёт? Полковников в КГБ много, на полковнике Третьякове свет клином не сошёлся. Возможно, забудет про него вообще Назаров, а где-то через годик его благополучно отправят на пенсию. Потому как особый иллюзий по поводу отношения к нему коллег у Третьякова не было. Приняли его стараниями Вавилова во втором управлении плохо. Оказывается, по коридорам разошлись слухи, что его хотят уволить за непрофессионализм. И как, придя на работу с такой вот репутацией, авторитет завоевывать в коллективе и друзей заводить? А без того и другого выпрут его на пенсию, как пить дать, при первой возможности…

Ох, и непросто у него пройдут эти выходные!

Наконец, он принял предварительное решение. Дополнительную справку про Ивлева он составит, пусть будет, а с тем, вкладывать ли ее в папку, которая потом к Назарову пойдет, подумает уже утром, когда пойдет к Губину отчитываться по поручению…

* * *

Москва, квартира Ивлевых

Приехал домой, а у Галии не на шутку лицо озабоченное. Естественно, тут же спросил, в чем проблема?

— Паша, ну мне уже совсем неудобно становится, что Фирдаус каждый раз к нам приезжает с таким огромным чемоданом всяких импортных вещей, да ещё и сам чемодан оставляет тоже в подарок. Ну куда это годится? Мне уже совсем неудобно перед Дианой становится. Она нас, наверное, скоро ненавидеть начнёт за то, сколько мы денег из её семьи забираем на эти подарки…

Ну, со стороны, конечно, если не знать, что я совладелец завода, так оно, конечно, так все и выглядит, но, увы, я никак не смогу, даже решив сказать правду, Галию тем самым успокоить. Да она мне не поверит просто… А если поверит — так тоже ничего хорошего. Девочка у меня совсем не капиталистка, чтоб такое одобрить…

Ну ладно, сейчас сочиню что-нибудь, упирая на этнокультурные особенности Фирдауса, так же, как и с КГБ работаю.

— Галия, ну ты же пойми, у Фирдауса просто-напросто выхода нет. Он сын очень богатого человека, и по арабским традициям, если он едет в гости, то подарки, которые он