Я – Товарищ Сталин 4 - Андрей Цуцаев

Антониу де Оливейра Салазар, премьер-министр, худощавый, с лысеющей головой и глазами за круглыми очками, сидел во главе стола. Его чёрный костюм был безупречен, пальцы нервно постукивали серебряной ручкой по столу. Рядом Жозе Алфредо Мендес, министр финансов, коренастый, с сединой на висках, курил сигару, её дым вихрился над бумагами. Педро Теотониу Перейра, министр торговли, худой, с острым носом, листал доклад о порте Лиссабона, его длинные пальцы слегка дрожали. Марселу Каэтану, советник по внешним делам, молодой, с аккуратной стрижкой и напряжённым взглядом, сидел напротив, его руки сжимали папку.

Салазар, поправив очки, начал, его низкий голос нарушил тишину, где тикали часы, отсчитывая секунды:

— Господа, Советы через тайные каналы предлагают 5 миллионов долларов. В порт Лиссабона придут два корабля с оружием и продовольствием для республиканцев. Мы отправляем наёмников Франко, зарабатывая 2 миллиона за полгода, а здесь сумма гораздо больше. Советы также просят задержать грузы для Франко. Я беру два миллиона, вам по одному. Ваше мнение?

Мендес, затушив сигару, ответил, его глаза блестели от предвкушения:

— Антониу, миллион — весомо, пять — ещё лучше. Мы берём золото Франко, а теперь и деньги Советов. Но грузчики болтливы, таможенники жадны. Надо заплатить им. За полмиллиона эскудо они будут молчать. Иначе Франко начнёт задавать вопросы, и мы потеряем прибыль.

Салазар кивнул, его взгляд был холодным:

— Верно, Жозе. Но как обеспечить тишину? Если задержим грузы Франко, он обвинит нас в двуличии. Педро, мы выдержим, если сделка сорвётся?

Перейра, листая доклад, ответил, его голос был сдержанным:

— Порт перегружен: там бочки вина, ящики оливок, тонны рыбы. Задержку можно объяснить перегрузкой. Таможенники возьмут деньги, но грузчики пьют в тавернах и болтают за вином. За 200 тысяч эскудо я уговорю их молчать. Но если Франко узнает, он прекратит платежи. Надо быть хитрее Мадрида.

Каэтану, ударив кулаком по столу, возразил, его голос дрожал от негодования:

— Хитрее Мадрида? Это безумие! Мы поддерживаем Франко, берём его золото, а теперь помогаем республиканцам? Это предательство! Советы дают 5 миллионов, но могут обмануть. Требуйте деньги заранее — через Швейцарию, без бумаг. Если Франко заподозрит, мы потеряем его доверие и миллионы. Испания рядом, а Советы далеко.

Салазар, помолчав, обдумывая слова Каэтану, ответил:

— Марселу, без паники. Советы переведут 5 миллионов через Швейцарию. Педро, таможенники и грузчики — твои, но плати не больше 300 тысяч эскудо. Жозе, спрячь деньги в офшорах. Если Франко заподозрит, скажем, что грузы прошли без нашего ведома. Педро, как замаскировать корабли?

Перейра, выпрямившись, ответил:

— Ночью порт спит. Таможенники пропустят корабли без проверки. Грузчикам дам по 500 эскудо за молчание. Грузы оформим как ящики с вином и рыбой. Если кто спросит, это обычная торговля.

Салазар кивнул:

— Приступайте. И чтобы никаких ошибок.

Заседание закончилось, и тишина зала снова наполнилась тиканьем часов и далёким звоном колоколов, доносившимся с улицы.

Париж, 6 марта 1936 года

Париж 6 марта 1936 года утопал в хаосе, его улицы, обычно оживлённые элегантными прохожими и звоном трамваев, превратились в арену беспорядков. Площадь Бастилии, пропахшая едким дымом горящих покрышек, была завалена импровизированными баррикадами из перевёрнутых телег, ящиков и разбитых витрин магазинов. Красные флаги, трепещущие на ветру, реяли над толпами рабочих, чьи голоса, хриплые от криков, требовали хлеба, работы и справедливости. Воздух, холодный и сырой, был пропитан запахами гари и бензина. Узкие переулки Латинского квартала гудели от топота сапог, выкриков агитаторов и звона стёкол, разбиваемых булыжниками. Рабочие с заводов Рено, в пропотевших рубахах и кепках, сжимали в руках самодельные плакаты с лозунгами о революции. Женщины, закутанные в тёмные платки, присоединялись к толпе, их голоса сливались с гулом, а дети, уворачиваясь от бегущих, сновали между баррикадами, подбирая обломки. Вдалеке, над Нотр-Дамом, тяжёлые облака отражали отблески пожаров, а колокола собора, звеня, словно оплакивали город.

В своём кабинете в Матиньонском дворце Леон Блюм, премьер-министр Франции, сидел за массивным столом, заваленным телеграммами, газетами и докладами о забастовках. Его лицо, бледное и измождённое бессонными ночами, отражало усталость и тревогу. Тёмные круги под глазами, скрытые за круглыми очками, выдавали итоги споров с министрами и давления со стороны профсоюзов. Его пальцы, дрожащие от напряжения, сжимали телефонную трубку, а взгляд, полный отчаяния, был прикован к окну, за которым доносились крики толпы и далёкий звон полицейских свистков. Стены кабинета, обшитые тёмным деревом, украшали портреты прежних лидеров, чьи суровые взгляды, казалось, осуждали его за слабость. На столе лежала газета с заголовком: «Париж в огне: Народный фронт теряет контроль». Блюм чувствовал, как власть ускользает из его рук, словно песок сквозь пальцы, а призрак правых сил, набирающих популярность, маячил на горизонте.

Он пытался дозвониться до Сталина, но линия отвечала лишь долгими гудками, холодными и безнадёжными. Набрав номер Вячеслава Молотова, он дождался ответа, и низкий голос с лёгким акцентом нарушил тишину:

— Москва, Молотов.

Блюм, поправив очки, заговорил, его голос дрожал от усталости и гнева:

— Вячеслав Михайлович, это Леон Блюм, премьер-министр Франции. Париж в огне: забастовки на заводах, баррикады на улицах, толпы рабочих с красными флагами. Я знаю, ваши агенты подстрекают их — они в профсоюзах, на заводах Рено, раздают листовки с призывами к революции. Остановите это. Мое правительство на грани краха, Франция на краю хаоса. Я умоляю, прикажите своим людям прекратить.

Молотов, помолчав, ответил спокойно, но с едва уловимой насмешкой:

— Леон, вы заблуждаетесь. СССР не при чём. Ваши рабочие бунтуют, потому что голодны и измучены. Вы защищаете банкиров и фабрикантов, а они требуют хлеба. Мы не разжигаем беспорядки — это ваши капиталисты довели их до отчаяния. Ищете виновных, но Москва тут ни при чём.

Блюм, стиснув трубку так, что пальцы побелели, возразил, его голос стал резче:

— Не играйте со мной, Вячеслав. Я видел листовки с коммунистическими лозунгами, слышал речи агитаторов на площадях. Это не спонтанные забастовки — это организованный хаос. Ваши люди в Париже, я знаю. Если вы не остановите их, я закрою ваши консульства. Мы не можем допустить, чтобы Франция стала полем боя из-за ваших интриг.

Молотов, с лёгким сарказмом, ответил:

— Закрыть консульства? Леон, вы устали, это слышно. Ваши угрозы — пустой звук. Мы не вмешиваемся в ваши дела. Рабочие бунтуют, потому что вы не даёте им работы и зарплат. Если хотите порядка,