Живые и мертвые - Ярослав Гивиевич Заболотников

Лайла заметила, что после недавнего разговора лысый моряк стал нервным, если не сказать, озлобленным. Едва она задумалась о причине, как вздрогнула от внезапной тяжести на плече. Метнувшийся туда взгляд застал лишь примятое незримыми лапками платье.

— Скарги… — виновато сказала вампирша, и мефит тихо уркнул. — Прости, я о тебе совсем забыла, — нащупав, пальцы погладили рогатую головёнку. — Наверное, весь остров уже успел изучить? А я так увлеклась состязанием, что невольно закрыла ментальный канал.

— Скарги знает, когда возвращаться, — кивнул вдаль Джон. — Сейчас самое интересное начнётся.

— Разве? — покосилась Эрминия. — Ясно ведь, что Рэкси его как плевок разотрёт.

— Хотелось бы. Но лысый — меткий, зараза, так просто не сдастся, — взгляд серых глаз соскользнул с лица северянки и долетел до профиля дроу: — Шойсу, а ты как думаешь: кто победит? — поворот беловолосой головы принёс охапку непонимания, и Джон почесал напечённый солнцем затылок: — Как бы тебе объяснить…

— Fosvzhus, — вдруг с оттенками шипения произнесла Лайла. — На его языке это означает что-то вроде соперничества.

Выговаривать незнакомое слово Джон даже не собирался:

— Слышал? — улыбнулся он. — Кто из них победит? — указательный палец поочерёдно обозначил цели: — Рэксволд или вон тот?

— Fosvzhus? — по губам Шойсу скользнула еле различимая ухмылка, а после они нетипично вытянулись, чтобы выпустить эльтаронскую речь: — Друшба.

— Ага, держи карман шире, — Эрминия посмотрела в бирюзовые глаза. — Сам-то понял, что отчебучил?

— Да, Шойсу, удивляешь, — усмехнулся Джон. — Но мимо. Тут вообще дело дракой пахнет. Уж больно недобрый у лысого взгляд.

Наградив говоривших немигающим взором, дроу уставился на Лайлу.

Та думала хоть как-то перевести сказанное на его язык, но вдруг засомневалась в своих познаниях. Почему именно дружба? Возможно, загадочное, шипящее слово имеет более враждебный окрас. Ведь война — это тоже соперничество…

— Четвёртый раунд! — судья попятился к толпе, откуда доносились ликующие возгласы и одобрительные свисты.

А ещё — звон монет. Моряки делали ставки. Но не на победу Хаггана — она была для них очевидна, — а на то, с четырёх или пяти бросков Всемечущий загонит соперника в сблёв кита. Так здесь называли безысходное положение.

Хагган вонзил взгляд в Рэксволда:

— Что примолк, аки стерлядь? Понял, что выбесить не получится?

— Ты кидай, не отвлекайся, — флегматично прилетело спереди.

— Спешишь просрать золотишко? Хах, тут я прям рад тебе помочь.

Засверкавший в воздухе нож воткнулся возле чёрного сапога, на сей раз другого и не так близко, но бросок всё равно вышел достойным.

Рэксволд ответил без промедлений: смерил взглядом неотмеченное колышком пространство возле ботфортов да отправил туда кинжал — просвистевшее остриё наполовину вошло в песок.

Каждому игроку удалось вычертить трапецию. В обоих случаях линия между боковыми точками пересекала ступню. Поэтому трапециям было суждено превратиться в пятиугольники. Тот, кто искуснее сделает отверстие позади соперника, станет победителем. Или — проигравшим. Если сделает отверстие в сопернике. А то и — мертвецом. За века существования игры случалось всякое. Особенно в последнем раунде.

Пока судья занимался колышками, напряжение только росло. Соперники прожигали друг друга взглядами. Из толпы вырывались нетерпеливые возгласы. Взоры всадников отличались пристальностью. Казалось, сами окружавшие прогалину пальмы склонились, чтобы не пропустить долгожданный финал.

Наконец клинки вернулись к игрокам, и судья демонстративно поднял над головой последнюю пару колышек:

— Пятый раунд! Заключительный.

Перекидывая нож из ладони в ладонь, Хагган бросил взгляд на толпу:

— Как, братва? Ещё потянем сома за хвост? Или заканчивать будем?

Над грянувшим многоголосием отчётливо взмыло: «Давай уже!».

— Ну, раз просите, — кривую ухмылку украсил золотой блеск. — Так тому и быть, — от ухмылки не осталось и следа: лицо вмиг подёрнула строгость, а рука отправила нож в полёт.

Рэксволд, как и обещал, просто стоял — лезвие просвистело возле его колена и уверенно вошло в песок, пригвоздив стройную тень где-то посередине.

— Вот и всё, дружок, — с наигранным сочувствием сказал Хагган. — Чтобы победить, ты должен закинуть мне за спину, притом удачно, а я этого сделать не дам. Продул ты золотишко.

Он опустился на корточки и вытянул нескованную правилами ногу вбок до самого колышка. Следом чуть развёл руки в стороны: ладонями к сопернику, широко растопырив пальцы.

Рэксволд впервые за всю игру посмотрел на внимательно наблюдавших друзей, затем перевёл взор на суровый лик Эрминии. Поймал взгляд серо-голубых глаз. И смотрел до тех пор, пока её непоколебимость не дала трещину: возлюбленная едва различимо кивнула.

Лишь тогда ассасин приподнял голову. Прищурился от яркого солнца. Медленно опустил веки.

— Потяни, потяни время… — заворчал Хагган. — Будто это что-то изменит.

Но Рэксволд не слушал его. Пальцы неспешно поглаживали змею на рукояти, а уши — внимали далёкому окружению. Журчание переполненной бочки. Тихий шелест пальм. Крики чаек в небе. С каждой секундой пальцы двигались всё медленнее. Пока не замерли окончательно. Как и дыхание. Умиротворение на лице. Осторожный поворот головы. Поцелуй ветра на щеке. Нежный. Затяжной. Испив его до последней капли, ассасин открыл глаза. Ещё раз оценил расстояние до Хаггана. И вертикальным броском отправил кинжал в небо, куда вмиг устремились многочисленные взгляды.

Задранные головы. Гробовая тишина. Скользнувшая по песку тень.

Услышав позади себя глухой отрывистый звук, Хагган удивлённо обернулся: совсем неподалёку торчал кинжал. Не нужно было ничего чертить, чтобы увидеть замкнутый пятиугольник, стороны которого никак не пересекали ноги.

— Как⁈. — вырвалось из груди вскочившего Хаггана. Он был растерян, сломлен, буквально растоптан.

— Как? — спокойно прозвучало в ответ. — Если мы сразимся, ты тоже удивишься, как быстро окажешься с перерезанной глоткой. И на твои оба «как» будет один ответ. Я — Рэксволд Гауц.

Хагган остолбенел. По толпе же расползлись негромкие голоса. Стряхнув с себя оцепенение, судья резво закинул на плечо моток узловатой верёвки, но вот вселить уверенность в голос ему не удалось:

— Игроки… остаются на местах. Я должен… подытожить.

— Валяй, — Рэксволд посмотрел на Эрминию и улыбнулся.

Сколь серьёзной та ни казалась, её губы тоже ненадолго приютили улыбку: всё как в старые добрые времена.

Пока паренёк измерял расстояние между колышками, Хагган стоял истуканом и молчал, словно воды в рот набрал. За него говорили глаза: взгляд такой, точно призрака увидел.

В толпе же продолжали