Глубокий рейд. Новые - Борис Вячеславович Конофальский

— О-о… — соглашается с ним радист. — Не идём, а летим; я на своей лодчонке ещё бы по Тазу тащился. А с вами от хутора до Реки за полтора дня доехали. Виданное ли дело!

А минут через пять, Аким ещё и планшета не выключил, как урядник и докладывает:

— Два мотора на севере.

— Приближаются? — сразу насторожился прапорщик.

— Мы их догоняем, — через некоторое время отвечает ему Карасёв. Саблин встаёт и пробирается по лодке вперёд; и, выкрутив камеры на полный зум, пытается рассмотреть, что там впереди. Но ему приходится ждать, пока лодка не зайдёт за поворот реки, и лишь тогда…

— Баржи, что ли? — интересуется у него радист.

— А как угадал? — удивляется Саблин.

— По импульсам, — отвечает Карасёв. — Частота больно низкая…

Так и есть: перед ними, держатся центра русла две большие баржи.

— Торговцы? — спрашивает Денис.

Аким всматривается, всматривается и наконец разбирает на корме последней баржи… грузовики… И лишь тогда отвечает товарищу:

— Либо наши, либо армейские…

Они догнали баржи; это и вправду были армейские транспорты, и перевозили они, судя по номерам на машинах, «Тридцать первый пехотный».

Когда их лодка поравнялась с баржами, солдаты, что выходили на палубу курить, махали им руками, приветствовали. Саблин махал рукой в ответ, а Мирон так даже и бубнил солдатам:

— Здорово, браты, здорово… Здорово… — хотя солдаты его слышать, конечно, не могли, так как были без брони, без шлемов.

— Знаешь их, что ли? — спрашивает у него Калмыков.

— Тридцать первых? Ну а то! — сразу откликается радист. — Полк Лазаревский. Крепкие бойцы. Соседи наши вечные, у нас участок на рыкском рубеже, севернее Кроликов, вот «Тридцать первые» у нас с левого фланга завсегда стоят. Какой год уже. Да-а… Хорошие бойцы, хорошие… Ребята с призыва идут.

Саблин машет солдатам на носу первой баржи, когда его лодка обходит транспорт; а капитан баржи даёт гудок. Длинный, раскатистый. А едва баржи скрылись за очередным изгибом большой Реки, радист докладывает:

— Радиосигнал «Тридцатой».

— Далеко до неё? — сразу оживился Аким.

— Сто шесть километров, — сообщает Карасёв. — Но это, сам понимаешь, по прямой. По реке, по изгибам, оно больше будет.

Прапорщик всё понимал.

Глава 4

А на Енисее было людно. Они встретили ещё одну большую баржу, на этот раз она шла вверх по течению им навстречу, то была торговая баржа. Кроме барж, встречались и лодки. Большие солдатские; тяжёлые, гружёные торговые; дорогие и быстрые старательские, и даже рыбачьи попадалась. За четыре часа хода они встретили или обогнали одиннадцать таких.

Каждую такую встречу Аким ожидал с настороженностью, хотя и понимал, что опасаться ему нужно тех, кто их догонял, но таких-то как раз не было, так как их лодка шла быстро. А когда Денис решил отдохнуть и у руля оказался сам прапорщик, так он ещё прибавил оборотов. В общем, двигались они очень хорошо. Едва ли не в два раза лучше запланированного. Но даже при таком хорошем движении Саблин каждый час спрашивал у дремавшего, кажется, Карасёва:

— Мирон, ну что там…? Дронов нет?

Тот приходил в себя, оглядывался и потом сообщал:

— Никаких дронов. Моторы только… Один удаляющийся и… ещё один идёт нам на встречу. Больше никого, — и прежде чем Саблин успевал задать ему следующий вопрос, сообщал дистанцию до «Тридцатой».

— Принял, — отвечал прапорщик и вел лодку дальше.

А когда время шло уже к семи, когда отдохнувший Калмыков вылез из кубрика, уселся возле него на ящики и стал не спеша крепить наголенники брони, радист и говорит им:

— «Тридцатка» вот уже. Запросить их насчёт постоя? Ночку можем там скоротать. А поутру и дальше пойдём.

Но Акиму не хочется этого делать, он побаивается, думает, что контрразведка могла сделать запрос, и на заставе их могут ожидать… Могут задержать, а то и конфисковать груз, даже лодку… Во всяком случае, на месте контрразведчиков он сам бы так сделал… Но вот так вот, напрямую, об этом говорить своим товарищам он не хочет, стесняется, что ли, поэтому и придумывает отговорку:

— Да там и мест в казармах, наверное, нет. Видели, сколько народа по реке ходит? Поспать на кроватях не получится.

— Да в лодке поспим, — не соглашается с ним Денис. — Зато поедим за столом, у них там кухня… И помоемся ещё…

— Да, помыться — неплохо… — соглашается с ним Карасёв.

Правы казаки: снять броню, поесть за столом, покурить, помыться — это, конечно, очень приятно; даже если не найдётся на заставе свободных коек, так можно и в лодке поспать. Нет места на реке безопаснее мощной заставы… Но Аким тревожится.

— На обратном пути, казаки, — произносит он, и никто больше ничего у него не спрашивает. В рейде слово атамана — закон.

Расстроил он казаков. Ну да ничего. Должны понимать, что это не прихоть, а предосторожность. Про дрон ведь они не забыли. И уже вскоре он получает косвенное подтверждение правильности принятого решения.

Застава высилась на правом берегу реки. Двадцатиметровый бетонный колосс над рекой, заросший рыжим лишайником до самого верха и с крышей, заставленной десятком самых разнообразных антенн. В красных лучах заходящего солнца застава выглядела багровой, величественной и даже мрачной.

И вот, когда они ещё не дошли до неё, индикатор на рации стал помигивать, и Карасёв тут же докладывает:

— Аким, тут запрашивают с заставы: кто идёт. И куда.

В общем-то, это было делом почти обычным, заставы иногда этим интересовались. Не всегда, но когда дежурному было не лень, интересовались.

— Скажи: Второй пластунский, — он немного думает и потом решает соврать: — А идём мы на Туруханск.