Инверсия Праймери - Кэтрин Азаро

Центр перевел фразу, и я произнесла ее вслух, стараясь не ошибиться в произношении. Однако у меня получилось не совсем то, что диктовал центр.

— Ти? — переспросила женщина.

Центр услужливо перевел: «Что?»

Я провела рукой по волосам:

— Сколийский?

Она покачала головой:

— Охи сколиан.

«Не знаю сколийского», — перевел центр.

— Английский?

— Охи инглиш.

«Как сказать по-гречески „переводчик“?» — подумала я.

«Диэрменеас», — ответил центр.

— Диэрменеас? — обратилась я к женщине. — Сколиан. Диэрменеас.

— Эфаналабете? — спросила она. Центр перевел это как «Повторите еще раз?»

Я сделала еще попытку:

— Диэрменеас.

— А… — Морщины на ее лбу разгладились, и она махнула рукой, приглашая нас следовать за ней.

Она отвела нас в маленькую комнату с единственным столом, окруженным нервоплексовыми креслами. Три стены были гладкими, на четвертой виднелась большая панель из матового стекла. Я решила, что панель прозрачна, если смотреть на нее с другой стороны. Одним словом, комната для допросов.

Женщина вышла. Рекс поморщился, глядя на кресла.

— Тебе не нравится обстановка? — улыбнулась я.

Тут дай Бог справиться с эмоциями людей, не говоря уже об усиливающей их этой штуке…

Я потрогала пальцем нервоплексовую спинку ближайшего сиденья, и она мягко толкнула меня в ответ. На самом деле нервоплекс всего только реагирует на напряжение наших мышц. Однако эмпаты взаимодействуют с нервоплексом: напрягаются, когда он пытается расслабить их мускулы. Так что в конце концов он усиливает наши собственные эмоции. Беда в том, что Демоны впитывают эмоции как губки; ощущения других людей все равно что наши собственные. Даже самым дисциплинированным и закаленным из нас доводится испытывать кратковременные сокращения мышц при воздействии чужих эмоций.

Отворилась дверь и в комнату вошел юноша. Он направился прямо к Рексу и с улыбкой протянул ему руку.

— Привет, — произнес он на безупречном сколийском. — Меня зовут Тиллер Смит.

Рекс выпучился на него, потом покосился на меня.

«Возьми его руку и покачай вверх-вниз», — подумала я.

Рекс схватил его руку и энергично потряс.

— Грациас, — произнес он одно из немногих известных ему земных слов.

Тиллер зажмурился и с усилием освободил руку из стальной клешни Рекса.

— Миссис Карпозилос сказала, что вы хотели заявить о преступлении.

«Кой черт он обращается ко мне? — подумал Рекс. — Скажи ты ему, пусть знает, что ты старше меня по званию!»

«Может, он не разбирается в наших знаках отличия».

Вслух же я сказала:

— Не о преступлении. Мы надеемся предотвратить его.

Тиллер посмотрел на меня, покраснел и отвернулся. Он покосился на рукав куртки Рекса, потом на мой рукав, потом снова на Рекса.

— Простите… — произнес он наконец. — Я… я никогда еще не работал переводчиком. Я здесь просто посыльный. Я… у меня нет опыта. — Он беспомощно развел руками. — Я даже не посмотрел на ваши нашивки…

Я взглянула на свой рукав. На черной ткани выделялись серебряные полоски и золотая лента на манжете. Куртка Рекса почти ничем не отличалась от моей, только золотых лент у него было две и потоньше.

— Я Соскони Валдория, праймери, — я кивнула на Рекса: — Рекс Блекстоун, секондери.

Тиллер ошалело посмотрел на меня:

— Так вы Имперский адмирал?

— Я праймери. Это не совсем одно и то же.

— Но разве звание праймери не равно званию адмирала?

— Звание равное, — ответила я. — Но это не одно и то же. Ранг праймери присваивают Демонам, и только Демонам.

— Кибервоины! — восхищенно выдохнул Тиллер. — Телепатические компьютеры, да? Я читал об этом… О! — Он хлопнул себя по лбу. — Ну и дурак я! Вы пришли сюда вовсе не отвечать на мои дурацкие вопросы.

Простите меня.

— Ничего страшного, — сказала я. И правда, даже приятно было встретить кого-то, кто не жаждал, чтобы мы убрались как можно быстрее.

Мы с Рексом переглянулись. Ни он, ни я не испытывали желания сесть.

Подумав, Тиллер предложил:

— Есть идея. Почему бы нам не пройти ко мне в кабинет? У меня там классные кресла. — Он покосился на нервоплекс. — С нормальной, матерчатой обивкой.

— Идет, — кивнула я.

«Кабинет» Тиллера представлял собой что-то среднее между комнатой для отдыха и кладовкой. Стены были уставлены полками с голокнигами и старомодными печатными фолиантами. Повсюду валялось оборудование: оптические приборы, разобранные голоэкраны, детали компьютерных блоков, провода с разъемами и датчиками для интерфейсов «человек/компьютер», даже детали боевых лазеров. Картину довершали мотки проводов, свисавшие со всего, что хоть отдаленно напоминало крючок. Обещанные кресла были погребены под коробками голофильмов.

— Вот. — Тиллер скинул хлам с трех кресел, подвинув их к такому же заваленному столу.

Я выбрала кресло с кожаной обивкой, приятно заскрипевшей под моим весом. Рекс угнездился в зеленом кресле. Тиллер уселся в третье, достал из кармана тонкий стержень и похлопал им по колену. Стержень зажужжал и развернулся в гибкий экран, над ним зависли в воздухе темные буквы. В углу экрана светился символ, по которому я предположила, что наш разговор записывается.

— О'кей. — По мере того как Тиллер говорил, слова его выстраивались на экране. — Расскажите мне, что случилось.

— По Аркаде разгуливает купец. Аристо, — сказала я.

Тиллер застыл:

— Ну и что?

С минуту я оценивающе глядела на него.

— Вам известно, почему мы зовем эйюбиан купцами?

Он кивнул:

— Да, знаю… Я дружу… дружил с человеком, находившимся на борту корабля, захваченного эйюбианским крейсером. Его семья скоро уже шесть лет как ищет его. По официальной версии его продали аристо.

— Извините. — Я-то знала, что шансы освободить его друга равнялись нулю. — Мы боимся, что аристо прибыл сюда именно за этим. Ищет Источников.

Руки Тиллера судорожно вцепились в подлокотники, и мои пальцы сразу же заныли.

— Вы считаете, он намерен похитить кого-то?

Рекс помассировал пальцы.

— Это вполне возможно.

— Я все-таки не понимаю, — признался Тиллер. — Зачем аристо лететь за этим на Делос?

— Поставщики — это эмпаты, — объяснил Рекс. — А эмпаты — большая редкость, особенно среди купцов. Возможно, он надеется, что найти их здесь легче.