Грааль никому не служит - Андрей Басирин

После этого я решил терпеть, чего бы это ни стоило. А ведь мне же ещё собеседование проходить!

* * *

В кабинете Визионера царил летний полумрак. У стены стоял шкаф, заполненный книгами; среди корешков ярким пурпуром выделялись руны Тевайза. Тёмные шторы закрывали окно. Лёгкий ветерок доносил с улицы аромат роз и винограда «изабелла». Сам Рыбаков сидел за столом, изучая пластики, в которых я узнал своё медицинское заключение.

– Присаживайся, Андрей, – кивнул он, не отрываясь от бумаг. – Подожди, я сейчас, – и перевернул лист.

Я боязливо подсел к столу. Передо мной лежала тетрадь в обложке под агат да скреплённые грубой застёжкой два пластиковых листа. Это имперский компьютер, нотпаг, я такие видел. Один лист – клавиатура, другой – экран. Ещё я заметил на столе рунархскую лампу в виде голой женщины с кошачьей головой, а больше ничего не было. Визионер жил аскетично.

Значки и текст на медицинских пластиках вспыхивали чёрно-белыми разводами. Без имплантата не разобрать. Визионер читал сосредоточенно, едва заметно шевеля губами. Странно: нас учили, что текст при чтении проговаривают лишь варвары из отсталых миров. Визионер на варвара не походил. На генерала тоже – по крайней мере такого, какими их изображают в фильмах. Ни росту, ни солидности. Сам худенький, на голове – мальчишеский хохолок. Больше всего он напоминал мне древнерусского военачальника Суворова, каким его изображают на старинных картинах.

Медицинский жучок напомнил о себе: переполз к сгибу локтя, вызывая страшный зуд. Я украдкой почесал предплечье. В животе булькнуло, и я сжался. Рыбаков наконец закончил читать и повернулся в кресле.

– Ну-с, господин Андрей Перевал, – он заговорщицки подмигнул: – Как тебе «Авалон»?

– Ничего так, – сдержанно отозвался я. – Нормально.

– Нормально, значит. – Он словно не ожидал иного ответа. В глазах его прыгали насмешливые искорки.

Я же продолжал, не замечая иронии:

– А как вы сделали… ну вот… всё это? – Я обвёл взглядом комнату, указывая одновременно на стол, окно и ковёр на полу.

– Ты имеешь в виду иллюзис? Летний город?

Он подошёл к окну и поманил меня пальцем. Я поднялся следом.

– Вот, смотри, – Визионер откинул штору. Окно было распахнуто настежь, и за ним виднелась живописная улочка. Я сразу почувствовал, что это земной городок – маленький, уютный и очень жизнерадостный.

По кирпичным стенам вился виноград. Девушка в пыльной юбке, белой блузке с закатанными рукавами и бордовой косынке несла на плече корзину, прикрытую мокрым полотном. Меж крышами домов проглядывало бирюзовое море в белых пёрышках волн.

– Ты можешь даже вылезти в окно. Растереть в пальцах виноградный лист, поговорить с девчонкой. Увлекаться не советую: когда придёт пора возвращаться, это может оказаться трудновато.

Он задёрнул штору и достал свой брелок:

– Тебе ведь выдали такой? – Я кивнул. – С его помощью можно настраивать обстановку в комнате. Правда, пока у тебя нет имплантата, придётся делать это голосом. – Визионер протянул мне брелок: – Попробуй, прикажи что-нибудь. Давай.

Льдисто-голубые глаза Визионера смотрели требовательно. Я понял: это не просьба, а приказ.

– Да, это часть испытания, Перевал, – подтвердил Рыбаков. – Быть срединником – означает повелевать своим сознанием. Воображением. Мечтами.

– Ну хорошо, – согласился я. – Хочу, чтобы за окном появились горы, – и я скосился на собеседника, ожидая подтверждения.

Тот не отреагировал. Я потянул край шторы; к моему разочарованию, картинка за окном не изменилась. Тот же город, тот же виноград. Только рыбачка в белой блузке ушла, а по брусчатке, жизнерадостно тявкая, носился пёс. Щенок, наверное: он пытался поймать свой хвост.

– Попробуй ещё раз, – бесцветным голосом предложил Визионер.

Ладони взмокли. Медный жук ползал где-то под мышкой, щекоча, и от этого путались мысли. Я изо всех сил попытался сосредоточиться, преодолевая страх и головную боль.

Если не получается сразу изменить пейзаж – может, сделать это по чуть-чуть? Море – пусть станет серо-стальным, холодным. Небо утратит васильковую синь и оденется в пену облаков… Стены домов раздвинутся, уйдут в даль, сменившись поросшими мохом скалами.

Ничего не изменилось.

– Ладно, – сказал Визионер, забирая у меня брелок. Голос его ничем не выдал разочарования, но я остро почувствовал, что он думает. Глупец, хвастун! Насмотрелся фильмов и туда же – в экзоразведчики, модификантом!

К горлу подкатил комок. Вот только расплакаться мне сейчас не хватало.

– На, выпей, – Визионер достал из шкафчика кувшин с рубиновой жидкостью и гранёный стакан. Я отхлебнул, не чувствуя вкуса. В нос шибануло запахом «изабеллы» – точно так же пахло из окна, только слабее.

– Это ни о чём не говорит, – пояснил Визионер, словно пытаясь меня утешить. – Если ты правильно ответишь на вопросы, мы тебя примем. Просто придётся потратить больше времени. То, чем другие воспитанники обладают изначально, в тебе придётся развивать. – Он налил соку и себе, пригубил. – У тебя не возникло желания вылезти в окно?

Я покраснел – почти так же, как там, в медблоке:

– Нет, господин генерал.

– Тебя так воспитывали, – покачал он головой. – Ничем не интересоваться, быть почтительным, верить взрослым. – Он протянул руку и зачем-то пощупал ткань рубашки: – Ты всё ещё носишь рубашку, которую подарила мать. Но рано или поздно её придётся сменить на настоящую мужскую одежду. Что ты делал на озере?

Врать Визионеру было бессмысленно.

– Я поспорил с Валькой. Это один мальчишка у нас. Он как бы мне товарищ, но на самом деле мы враждуем. Даже не враждуем, а так… Ну, подначиваем друг друга. Он сказал, что я не смогу… в общем, ночью… в озере. Потому что побоюсь Рыцаря.

– Что ещё за Рыцарь? – заинтересовался Визионер.

Пришлось рассказать и о Красном Рыцаре. Наших легенд взрослые не одобряли. Считалось, что воспитанник, верящий в Хозяина Бретёров и Каменный Круг, вырастет безответственным и вялым. Склонным к пустым мечтаниям.

Ничего себе вялым! Я в прошлом году от Ведьминого Вихря так драпал, что побил все рекорды по стометровке. Просто взрослые чудовищ не видят. Или раньше видели, но забыли. О Рыцаре мне ещё мой дядя рассказывал.

– Он живёт под скалой, этот Рыцарь, – начал я. – Ему принадлежат все крабы. А ещё говорят, что если он увидит кого первым… ну, раньше, чем тот его заметит, то этот человек умрёт. Или ему везти перестанет. Насовсем. Правда, можно поймать крабика, и Красный рыцарь ничего сделать не сможет. Я за этим и шёл.

– И как, получилось?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Краба я нашёл. А Рыцарь меня, наверное, заметил первым. Иначе Романова ни за что бы меня не поймала.