Дорога к Вождю - Алексей Махров

– Места нужно знать, товарищ старшина. А заслуги наши простые: как надоело нам с мехводом ножками топать, так решили собственным транспортом обзавестись. Постреляли немцев, бронетранспортер ихний забрали да к линии фронта и покатили. А по дороге товарища капитана с артиллеристами встретили. Там, значится, снова постреляли, такой же броневик уничтожили, а тут как раз и товарищ батальонный комиссар…

– Ох, Степа, болтаешь больно много! – резко оборвал его высунувшийся из бронемашины механик-водитель. – У нас командир имеется, вот он пущай и решает, когда и что говорить следует. Верно, тарщ капитан?

Захаров молча кивнул, поднимаясь на ноги и становясь таким образом, чтобы под расстегнутым комбинезоном стали видны рубиновые «шпалы» на голубых летных петлицах. Старшина немедленно вытянулся во фрунт:

– Виноват, товарищ капитан, не заприметил. Старшина Девятаев.

– Вольно, – махнул рукой Захаров. – Старшина, командир ваш где? Раненый у нас, тяжелый, в медсанбат срочно нужно. Носилки нужны. Мы бы сами доехали, да ваши бойцы колесо пробили.

– Так вона он как раз идет. – Девятаев кивнул на приближающегося торопливым шагом командира. – Старший лейтенант Калугин. А за колесо – извиняйте, тарщ капитан. Сами понимаете, машина германская, кресты на бортах, пулемет вон ихний торчит, двигалась прямиком на наши позиции, что оставалось делать? Скажите спасибо, что гранатами не закидали – бойцы мои шибко злые на немцев….

– Спасибо, – автоматически буркнул Захаров, выбираясь из бэтээра с заветным чемоданом в руках. Петелька от бечевки для активации зажигательной бомбы была на всякий случай надета на большой палец.

Подошедший командир в звании старшего лейтенанта с искренним недоумением взглянул на металлический чемоданчик в его руке и козырнул, четко бросив руку к козырьку запыленной фуражки. Представился. Следом представился и комэск, кратко объяснив, кто они и откуда. Разумеется, без лишних подробностей:

– Товарищ старший лейтенант, мне необходимо немедленно встретится с представителем Особого отдела. Вопрос государственной важности! Это возможно?

– Так точно! – кивнул тот, благоразумно воздержавшись от лишних вопросов, на которые Александр все равно бы не ответил.

– Тогда проводите меня. И распорядитесь насчет носилок, у нас тяжелораненый командир, ему срочно нужна медицинская помощь.

Еще через час, приведя себя в порядок и сдав оружие, окруженцы уже беседовали с представителями Особого отдела. Нельзя сказать, что их сильно мурыжили – документы имелись у всех, да и неслабые трофеи вкупе с зольдбухами перебитых гитлеровцев произвели должное впечатление. Танкистов с артиллеристами отпустили почти сразу, отправив в фильтрационный лагерь.

Исключение составил, разумеется, капитан Захаров, особенно после того, как предъявил таинственный чемодан и назвал пароль. Собственно, с пароля-то все и началось: проводивший первый допрос уставший до крайности сержант госбезопасности с красными от хронического недосыпа глазами на произнесенную кодовую фразу никак не отреагировал. Пришлось отказаться отвечать на вопросы и потребовать вызвать старшего по званию…

– Старшего тебе? Отвечать не станешь? – похоже, особист был искренне удивлен. – А сразу самому товарищу Берии позвонить не желаешь? – Он медленно поднялся на ноги и обошел стол. – В первый и последний раз повторяю вопрос: что в чемодане и где ты его взял?

– В чемодане секретные документы, которые необходимо срочно отправить в Москву. Вы не ответили на пароль, позовите старшего по званию. Больше ни на какие вопросы отвечать не уполномочен. Неужели так трудно просто позвать…

Хэк!

Не ожидавший ничего подобного Александр сверзился с табурета от сильного удара по ребрам. На миг в глазах помутилось, вышарканные доски пола расплылись в глазах, снова заныло раненое плечо. Нависший над комэском сержант несильно пнул его в бок и с угрозой прорычал:

– Достаточно? Или еще добавить? Говори, вражина, что в чемодане? Кто дал, немцы? С какой целью? Может, там бомба? Как в плен попал? Сам, сука, сдался? Как в доверие к остальным втерся? Ну, будешь отвечать, падаль?

– Нет, – прохрипел капитан, заслоняясь здоровой рукой от новых пинков. – Позовите старшего по… ох, блин, больно!.. званию!

– Счас позову, счас, падла, так позову, что…

– Отставить! – внезапно раздалось от двери. – Изгарин, совсем охренел?! Ты чего творишь? Он же раненый! Что тут вообще происходит?!

– Да вот, – слегка запыхавшимся голосом сообщил сержант. – Отвечать отказывается, тварюка, мол, позовите старшего по званию, и все тут! Бред какой-то несет. Мол, если я на этот его долбаный «брест-сорок-один» не клюнул, он, вишь ли, и говорить со мной не будет! Точно говорю, заслан…

– ЧТО?! – прошептал вошедший. – Что ты сказал, Изгарин, а ну повтори?

– Чего повторить? – протупил сержант.

– «Брест сорок один», – четко произнес в ответ Захаров, приподнимаясь и длинно сплевывая на пол кровавой слюной. – Вот что повторить.

Услышав пароль, контрразведчик в звании лейтенанта госбезопасности изменился в лице.

– Ты что творишь, Изгарин? – тихим напряженным голосом, предвещающим бурю, спросил лейтенант. – Под трибунал захотел? Ты хоть знаешь, придурок, на кого ты руку поднял? Товарищ Дубинин, я полагаю?

Захаров, не отвечая на последний, адресованный уже ему вопрос, встал с пола и быстро шагнул к сержанту. Резкий, отработанный удар в печень, а когда Изгарин согнулся от боли – коленом в лицо.

– Товарищ Дубинин! Достаточно! – мягко, словно уговаривая подростка, сказал лейтенант. – Он получит по служебной линии…

Но летчик, не удержавшись, добавил еще и кулаком в ухо, свалив сержанта с ног. Хотел было добавить сапогом по ребрам, но контрразведчик аккуратно придержал за плечо.

– Пожалуйста, товарищ Дубинин, не надо! Он свое получит! Изгарин! Скройся с глаз долой, идиот!

Сержант, не вставая, на четвереньках покинул комнату.

– В расчете! – буркнул ему вслед Захаров, постепенно остывая. – Какая-то тыловая крыса… меня… боевого летчика…

– Приношу вам свои извинения! – снова заговорил лейтенант, протягивая капитану чистый белый платок. – Присаживайтесь, пожалуйста! Курите?

От курева комэск отказался, поскольку дурным делом не баловался, платком же воспользовался, замарав его кровью из разбитых губ. Особист уселся напротив, поморщился, глядя на старания Захарова, и снова извинился:

– Простите нас за этот… инцидент, товарищ Дубинин! Мы строго накажем виновного!

– Я не Дубинин! – наконец ответил летчик. – Я капитан Захаров. Батальонный комиссар Дубинин погиб по пути сюда. А мне передал пароль и вот этот чемоданчик, который ваш сержант хотел открыть, не имея необходимого допуска.

Услышав такой ответ, контрразведчик заметно помрачнел и вежливо попросил рассказать обстоятельства гибели батальонного во всех подробностях, что Александр и сделал. Рассказ лейтенанта, видимо, не удовлетворил, и он выдал летчику нетолстую пачку бумаги и очиненный карандаш, заставив описать все еще раз. Затем снова задавал вопросы.