Наследница - Кира Касс

Папа задумчиво уставился в потолок:

— Значит, три месяца? А ты можешь поклясться, что попытаешься?

Я торжественно подняла правую руку:

— Честное слово. Если хочешь, я готова даже что-нибудь подписать, хотя не могу обещать, что непременно влюблюсь.

— На твоем месте я бы не зарекался, — философски заметил папа.

Но я была на своем месте, не на его и даже не на мамином. И каким бы романтичным папа ни считал предстоящее мероприятие, я могла думать исключительно о тридцати пяти шумных, несносных, непривычно пахнущих парнях, которые вот-вот наводнят мой дом. Да уж, не слишком заманчивая перспектива.

— Договорились.

Я была готова пуститься в пляс:

— Правда?

— Правда.

Я взяла папину руку, скрепив рукопожатием договоренность о своем будущем:

— Спасибо, папа.

И поспешно вышла из комнаты, чтобы он не увидел лукавой улыбки на моем лице. Если честно, я уже начала прикидывать, как заставить большую часть парней добровольно покинуть проект. Ведь при необходимости я кого угодно могла запугать и сделать дворец крайне неприветливой средой обитания. И еще у меня было секретное оружие в лице Остена, самого проказливого из всех нас. Уж его точно не придется два раза просить мне помочь.

Хотя в принципе идея о том, что простые парни способны найти в себе достаточно смелости попробовать себя на роль принца, не могла не вызывать восхищения. Но никто не сможет меня захомутать, пока я не буду морально готова, да и вообще, мне хотелось, чтобы эти бедолаги отдавали себе отчет, на что подписываются.

Когда зажгли софиты, в студии стало жарко, как в адском пекле. Я уже давным-давно усвоила, что для «Вестей столицы» следует одеваться полегче, вот почему мой сегодняшний наряд был достаточно легким. Конечно, я выглядела стильно, как всегда, но, естественно, не стала подвергать себя риску получить тепловой удар.

— Чудесное платье, — заметила мама, разглаживая едва заметные морщинки на рукавах. — Выглядишь прелестно.

— Спасибо. Ты тоже.

Улыбнувшись, она продолжила поправлять мое платье:

— Спасибо тебе, моя дорогая. Понимаю, ты сейчас в легком шоке, но уверена, что Отбор всем нам пойдет на пользу. Ты очень одинока, и об этом нам следует рано или поздно подумать, и...

— И это осчастливит наш народ. Знаю.

Я попыталась скрыть унылые нотки в голосе. Ведь формально мы уже миновали печально известный этап распродажи королевских дочерей, но... у меня почему-то возникло такое чувство, будто с тех пор мало что изменилось. Неужели мама ничего не понимает?

Она перевела сочувственный взгляд с платья на мое лицо:

— Уверена, тебе кажется, будто ты приносишь себя в жертву, и тут есть доля правды. Ведь когда ты посвящаешь свою жизнь служению, приходится поступать не как хочется, а как должно. — Она тяжело сглотнула. — Но благодаря Отбору я нашла твоего отца, а еще верных друзей и поняла, что я гораздо сильнее, чем думала. Мне известно о соглашении, которое ты заключила с отцом, и если в результате ты не сможешь найти подходящего человека, быть по сему. Но, пожалуйста, не лишай себя возможности приобрести новый опыт. Попробуй расширить свои горизонты. И постарайся не возненавидеть нас за то, что втянули тебя в эту авантюру.

— Я вас не ненавижу.

— Что ж, по крайней мере, ты не отказалась подумать над нашим предложением, — ухмыльнулась мама. — Ведь так?

— Мне восемнадцать. Но в моем генетическом коде заложено, что я должна сражаться плечом к плечу с родителями.

— Ну-ну, я не против хорошего сражения, если в результате ты поймешь, как сильно я тебя люблю.

Я протянула к маме руки:

— И я тоже тебя люблю. Честное слово.

Она обняла меня, затем отстранилась, разгладила мое платье, окинула меня критическим взглядом — убедиться, что я по-прежнему выгляжу безупречно, — и пошла искать папу. А я направилась к своему месту рядом с Ареном, который, увидев меня, насмешливо поднял брови:

— Выглядишь классно, сестренка. Хоть сейчас под венец.

Присев, я грациозно расправила юбку:

— Еще одно слово — и я обрею тебя налысо, когда будешь спать.

— Я тоже тебя люблю.

Как ни старалась я сохранять серьезный вид, у меня ничего не получалось. Ведь брат знал меня как облупленную.

Студия стала постепенно заполняться домочадцами. Мисс Люси скучала в одиночестве, поскольку генерал Леджер был на обходе, а мистер и миссис Вудворк сидели вместе с Кайлом и Джози позади кинооператоров. Я знала, что мисс Марли очень много значила для мамы, поэтому не стала говорить ей, что не в восторге от детей ее ближайшей подруги. Кайл все же был лучше, чем Джози, хотя за все годы нашего знакомства нам так и не удалось по-настоящему пообщаться. Если, не дай бог, у меня вдруг случится бессонница, лучшим средством будет пригласить к себе Кайла в качестве собеседника. И никаких проблем. А вот что касается Джози, то мне просто не хватит слов, чтобы описать, насколько она противная.

Тем временем в студию, низко кланяясь, начали входить советники отца. Среди них была только одна женщина. Леди Брайс Мэннор. Миловидная и миниатюрная. Если честно, то я никогда не могла понять, как столь застенчивая женщина умудрилась так долго держаться на плаву в политике. Я ни разу не слышала, чтобы она рассердилась или повысила голос, но ее мнение высоко ценилось. А вот мне вечно надо было показывать характер, чтобы заставить себя слушаться.

И тут у меня неожиданно возник вопрос. А что, если я, став королевой, укомплектую штат своих советников исключительно женщинами?

Вот был бы интересный эксперимент!

Ведущий программы «Вести столицы» Гаврил Фадей и советники рассказали о последних новостях, а затем Гаврил повернулся ко мне. У него были прилизанные седые волосы и очень красивое лицо. В последнее время он поговаривал об отставке, но ему еще рано было уходить на покой.

— В заключение нашей вечерней программы у нас есть для жителей Иллеа экстренное сообщение. Слово предоставляется нашей будущей королеве, прекрасной Идлин Шрив.

Он сделал широкий жест в мою сторону, и я, широко улыбаясь, под вежливые аплодисменты прошлась по устланной ковром сцене.

Гаврил наградил меня коротким объятием и расцеловал в обе щеки:

— Милости просим, принцесса Идлин.

— Благодарю, Гаврил.

— Должен признаться, у меня такое чувство, будто я только вчера сообщал о вашем с братом рождении. Поверить не могу, что с тех пор прошло целых восемнадцать лет!

— Ваша правда. Мы все повзрослели. — Я с нежностью посмотрела на свою семью, а они — на меня.

— Еще немного — и вы будете вершить историю. Не сомневаюсь, всем жителям Иллеа не терпится узнать, как вы проявите себя, когда через несколько лет станете королевой.