VR. Обломки забытого мира. - Алексей Трофимов

Не знаю сколько мне пришлось бродить по этим проклятым тоннелям, переходам, подземным парковкам и подвалам, но к тому моменту, когда вечер вступил в свои права я окончательно выбился из сил. Особенно ощущалась моральная усталость, которая бетонной плитой давила на плечи и голову, угнетая и без того депрессивное сознание. Тихие шорохи, чьи-то голоса, скрежет металла и падающие с грохотом камни постоянно испытывали и без того расшатанные нервы, заставляя вглядываться в унылую, незнакомую темноту. Но я продолжал идти, озираясь по сторонам, оглядываясь и беспомощно пытаясь рассмотреть невидимую взгляду угрозу. Путь всем своим видом показывал, что не собирается кончаться, и намотанные километры ни только не дали никакого результата, но и лишь окончательно запутали в попытке найти правильный путь.

Что делать, если ты заблудился в лесу? Из школьного курса ОБЖ я помнил немного. Там что-то говорилось про мох, стороны света, положение солнца, звёзды, луну и все то, что может помочь в ориентировании в пространстве, но при условии, что ты знаешь с какой стороны относительно всего этого пришел. А что делать, если ты слепой неудачник, который попал в самую чащу и лишь оказавшись там мгновенно прозрел? На этот случай, вроде, говорилось про самое высокое дерево, на которое нужно залезть. Вот только деревьев здесь нет, да и в моем состоянии я на него все равно не залезу. А вот найти в каменных джунглях дерево повыше остальных не составило особого труда. Да и забраться на него будет ни в пример проще. По крайней мере я так думал…

Подъем, вопреки моим ожиданиям, оказался невероятно сложной, практически невозможной задачей. Я кряхтел, сопел, пыжился и матерился, считая ступени под своими многострадальным конечностями. Всего их оказалось девяносто девять… Девять этажей, сто сорок четыре шага, а потом… Потом был чердак и выход на крышу, которая сегодня мне казалась, если не вершиной Олимпа, то Эвереста уж точно. Лишь оказавшись на ней я наконец осознал полный масштаб моей личной трагедии. Вдали еле-еле виднелись бледные огоньки знакомых мне зданий. Не сказать, что моя цель была абсолютная недостижима, но идти к ним в таком состоянии то ещё испытание. Единственное, что меня радовало так это то, что я хотя бы теперь знал, что все это время шел в правильном направлении.

Спустившись кое-как на пару этажей ниже я ввалился в одну из квартир. Она, наверное, ничем не отличалась от других и, честно говоря, мне было без разницы в каком она состоянии, я просто валился с ног и катастрофически нуждался в отдыхе. Поэтому войдя внутрь сразу нашел старый, полуразвалившийся диван и прилёг на него, ощущая, как ломит от боли все тело. Особенно меня беспокоила распухшая, переломанная рука, которой уже и в свободной теплой одежде было тесновато. Я прикрыл глаза, осознавая, что мое отключение может в этот раз последним в жизни, ведь отследить надвигающуюся угрозу я уже не смогу. И тут, словно услышав мои мысли, у входной двери послушались осторожные шаги и чьё-то частое дыхание…

Глава 24

Я дернулся изо всех сил в попытке вскинуть оружие и прицелиться в сторону шума, но тело резко отозвалось просто нечеловеческой болью, руку вывернуло в неестественное положение и единственное средство самообороны с лязгом рухнуло на пол сделав столько шума, что в тишине он был похож на взрыв хлопушки над ухом. Звон внутри черепной коробки отдавал сильной пульсирующей болью в висках, а следом погас и без того через раз работающий прибор ночного видения. Я с ужасом вглядывался в темноту ожидая своей кончины, но звук шагов и легкий скрежет когтей по деревянному полу затих в нескольких шагах от меня, я зажмурился. В воздухе зависла тяжёлая тишина, сквозь которую то и дело проскакивало дыхание неизвестного существа, которое медленно и осторожно приближалось ко мне. Все тело сжалось…

— Чего ты ждёшь?! — крикнул я в темноту не в силах сдерживать напрядение. — Давай же!

Ответа не последовало. Лишь тяжёлый глубокий вдох, будто уставшего путника пронзил пространство и легонько окутал кожу на моей шее. По тело прокатилась мелкая дрожь, но ничего больше не происходило. Я открыл глаза и мне навстречу тут же бросилась светло-зелёная мигающая картинка через умный прибор встроенный в шлем.

Передо мной сидел тот самый волчонок и завалив голову на бок непонимающе смотрел на меня. Тут уже раздался и мой облегченный выдох.

— Ну ты напугал меня, зверюга, — конечно, назвать его зверюгой можно было с большой натяжкой, ведь размером он был немногим больше обыкновенной дворняги, но вспомнив его сородичей я прекрасно понимал во что он превратится через год. И тогда мое грозное название ему будет как раз кстати. — Решил составить мне компанию или полакомиться, когда я сдохну?

Ответа, естественно, не последовало и вместо него волчонок спокойно встал, развернулся и, пройдя пару метров, улёгся на пол в дверном проёме, скрутившись в клубок. От пережитого стресса и неожиданного мгновенного облегчения я ощутил, как ватное тело стало абсолютно чужим, голова закружилась и последним кадром в голове всплыла очаровательная улыбка Алисы.

Сон всегда приносит ощущение облегчения. Тело расслабляется, избавляется от лишних мыслей и даёт нервной системе отдохнуть от мирских проблем и суеты. Там возможно всё: любая прихоть, любое желание, а иногда, словно по мановению руки создателя, которым являешься ты сам можно менять вокруг себя целый мир, избегая условностей и запретов, но это лишь в том случае, когда твой сон хороший. Тогда, открыв глаза, ты с довольной рожей, отдохнувший и бодрый собираешь осколки того прекрасного мира, из которого так не хотелось возвращаться. Мне же снился истинный ад. Кровь, покалеченные тела друзей и знакомых, и постоянное чувство тревоги и безысходности. Я просто шел и пытался понять, что здесь произошло и бесполезно надеялся найти хоть кого-то, кто смог выжить, но я был один, совсем… И не было ничего, за что мог зацепиться ищущий спасения взор, только боль, отчаяние и ужас окутывали меня, распуская мою душу на мелкие ленточки.

Я шел вперёд аккуратно, стараясь не навредить и не потревожить сон безвременно ушедших людей, шел до тех пор, пока не оказался у края обрыва, такого темного и бездонного, как глаза самой смерти. Я ощутил радостное облегчение… По лицу хлестануло обжигающе холодным ветром, который дул на меня из самой пропасти, словно