Приказано поступать по совести - Сергей Елисеев

мобильными средствами РЭБ, а потому бойцам оставалось просто смириться с тем, что противник в курсе об утере аэропорта и наблюдает за безобразниками, нагло ворвавшимися на стратегический объект.

- Занять позиции! - начали командовать взводные, когда малые разведывательные дроны скрылись за парковкой, удаляясь в сторону возвышающихся на горизонте высоток, где, наверняка, засели операторы.

Экипажи скрылись в кабинах бронемашин, бойцы спрятались за баррикадами и заняли огневые точки внутри здания, зарядив автоматы и крупнокалиберные пулемёты. Как только дроны улетели обратно, сразу стало ясно, что последует за разведкой.

Командиры батальонов убеждали полковника Белозёрова укрыться в здании, но комбриг настоял на том, чтобы присутствовать на баррикадах, желая стоять плечом к плечу с мальчишками, согласившимися пойти на смерть вместе с ним. Иван сидел, прижавшись к мешкам с песком, изредка поглядывая на небо. В десятке метров от них, на соседней огневой точке, припав на одно колено, сидел полковник, водя взглядом по небосводу.

Дыхание участилось, сердце билось с бешенной скоростью. Дроны всегда страшили рядового Максименко сильнее, чем батальоны врагов. От дронов нет спасения, от них нельзя спрятаться. Остаётся надеяться только на то, что автомат не заклинит в тяжёлый момент, а Бог его не оставит.

И вот, в небе показались десятки винтокрылых птичек, несущих на себе килограммы концентрированной смерти. Гул лопастей внушал ужас, а руки, как назло, тряслись, не давая прицелиться, как следует.

- Огонь! - скомандовал полковник.

Загрохотали одиночные выстрелы, перебиваемые очередями из крупнокалиберных пулемётов. Винтокрылые птицы маневрировали, стараясь не попасть под огонь, однако заслон огня был слишком плотный. Одна птица упала далеко за пределами позиций бригады, взорвавшись на дороге. Несколько дронов упали на внешних рубежах обороны, взорвавшись прямо рядом с танками, перекрывавшими подъездные дороги к аэропорту. Но этого было недостаточно, чтобы справиться со стаей, которая, казалось, была бесконечной.

Дроны на полной скорости врезались в здание, снося огневые позиции мощными взрывами, разрывали в клочья баррикады и уничтожали технику. Пока одни пытались оттаскивать раненых вовнутрь, остальные продолжали вести огонь по кровавым птичкам, не щадя себя.

Плечо Ивана болело от отдачи, запах крови и пороха, казалось, въелся в ноздри, а руки предательски тряслись, из-за чего перезарядка автомата была тяжелейшей задачей. Одна из птичек врезалась в землю в паре метров от огневой позиции рядового Максименко. От взрыва зазвенело в ушах, и только мешки с песком спасли его от осколков, которые, вероятно, сгубили бы его.

Наконец, налёт, длившийся жалкие несколько минут, закончился. Он обернулся тяжёлыми для армии потерями. Десяток единиц бронетехники был уничтожен или повреждён. Десятки бойцов получили ранения. Кого-то разорвало в клочья. Оборона хоть и выстояла, но была серьёзно потрёпана.

Ване было страшно смотреть на обезображенные тела погибших парней, слёзные крики раненных мальчишек разрывали голову изнутри. Хотелось завопить, забиться в угол, заткнуть уши руками и притвориться, словно ничего этого нет. Словно это всё просто страшный сон. Просто сон. И вот, сейчас он проснётся у себя дома, в объятиях любимой девушки, а за окном будет светить солнце, обрамляя просыпающийся город своими лучами.

Но реальность полна разочарований. И вместо счастья и удовлетворения, молодого парня окружает лишь страх, злоба и горе. И ради того, чтобы победить кошмар, чтобы позволить жизни восторжествовать на смертью, он должен сражаться, не опуская автомата. Сражаться ради лучшего будущего, ради наступления мира.

Глава 20

23 декабря 2025 года, день.

Забросав штурмовую группу гранатами и вынудив её отступить, мы тем самым обозначили своё местоположение и фактически загнали себя в ловушку. Штурмовые отделения тут же плотно обложили высотку, отрезав нам путь наружу. Теперь отступление не представлялось возможным. Однако, на несколько часов бои стихли.

Врагу эта передышка была необходима: высота была за нами, а тесные коридоры и лестничные площадки играли нам на руку. По сути, участью врага стала гибель от наших гранат, ибо прятаться от них было негде. Тем не менее, время играло против нас. В бою на истощение победу одержать не получится, боекомплект у нас не бесконечен, а пополнять его попросту неоткуда. Но прекращение огня на несколько часов позволило нам опомниться, перегруппироваться, а также захватить пленного.

Его посекло осколками, но, вопреки нашим ожиданиям, он не умер, а попросту потерял сознание. По-видимому, тело погибшего товарища уберегло его от взрыва. Теперь же его бессознательное тело лежало на полу в спальне, где его сторожил Колян по своей собственной инициативе.

Прав был Егор - сломался Коля. За все эти мучительно долгие часы он не проронил ни слова. Вместо этого, он не спуская глаз с пленного сидел на полу и тихо плакал.

Вадик засел на лестничной площадке, Лёха наблюдал за обстановкой на улице. Полина перевязывала Егора, периодически поглядывая на меня.

- Ты как? - спросил я у товарища, корчившегося от боли.

- В порядке, - сквозь зубы пропыхтел он, - просто задело...

Но среди творящегося кошмара нашлось место и добру. Все эти часы Полина ни на шаг не отходила от детей, оберегая их, словно своих. Я лишь удивлялся тому, сколь стремительно она преобразилась. Человек, всегда думавший лишь о себе и о собственном благе, смог найти себя в заботе о тех, кто нуждается в этом. Жаль, что просветление произошло лишь тогда, когда мы стоим на краю пропасти, готовые в любой момент свалиться в бездну.

- И нахрена мы вообще его притащили сюда?! - с возмущением в голосе сказал Егор - Лучше бы оставили его там, сдох бы, как собака.

- Он нам нужен. - проговорил я - есть у меня одна идейка.

- И всё же, - встрял в разговор Лёха, не отрывая взгляда от окна, - не могу поверить! Неужели это русские?

- Нет. - отрезал я - Вот затем он нам и нужен. Устроим допрос с пристрастием.

Канонада не стихала ни на секунду, в городе повсеместно кипели бои. Поначалу слышны были лишь пулемётные очереди и звуки стрелкового боя, изредка заглушаемые залпами крупнокалиберных орудий. Но пару часов назад всё изменилось. Сперва совсем близко, со стороны восточных дорог, вдруг загремели танковые залпы, столь же резко стихшие. Ещё пару десятков минут спустя с другого конца города начали доноситься звуки полномасштабных общевойсковых боёв. Звучали разрывы танковых снарядов, стучали