Ленька-гимназист - Виктор Коллингвуд

или заперто наглухо. Разбитое мной когда-то окно тоже. Но я помнил, что где-то рядом с виллой был небольшой домик, где жил сторож — какой-то древний дед, которого Колодзейский оставил присматривать за домом. Может, у него есть ключи?

Флигель оказался не заперт. Я тихонько приоткрыл дверь и заглянул внутрь. На топчане, укрывшись старым тулупом, спал тот самый дед, издавая протяжные, свистящие хрипы. Рядом на стене висела видавшая виды двустволка. Ее я тут же снял и выкинул в кусты за флигель.

Я достал наган, подошел к нему и осторожно потряс за плечо.

— Эй, дед, проснись!

Сторож испуганно подскочил, протирая глаза. Увидев меня, незнакомого пацана, да еще и с револьвером в руке (я на всякий случай достал его), он совсем перепугался.

— Т-ты кто такой? Чего надо? — забормотал он, пятясь к стене.

— Тихо, дед, не шуми, — сказал я как можно спокойнее. — Мне ключи от большого дома нужны. От кабинета. И чтоб без глупостей.

Под дулом нагана старик быстро сник. Дрожащими руками он достал из-под подушки связку ключей и протянул мне.

— Вот… вот они… Только не стреляй, Христа ради… Я ж ничего…

— Сиди здесь и молчи, — приказал я. — Если пикнешь — хуже будет.

Я вышел из сторожки, подпер дверь поленом, чтобы старикан не выбрался раньше времени, и направился к главному дому. Нужный ключ подошел к боковой двери, ведущей на кухню. Внутри было темно, пахло пылью и запустением. Стараясь не шуметь, я пробрался в кабинет. Он был таким же, каким я его запомнил: массивный стол, книжные шкафы, тяжелые портьеры на окнах. И на столе — он, телефон! Черный, блестящий, с медной ручкой.

Я схватил аппарат. Он оказался довольно тяжелым. Провода, идущие от него к стене, я обрезал ножом. Теперь нужно было как можно быстрее убираться отсюда.

Обратный путь прошел без приключений. Дед-сторож сидел в сторожке тише воды, ниже травы. Я вернул ему ключи, еще раз пригрозив, чтобы молчал, и выбрался через подкоп обратно на улицу, где меня с нетерпением ждал Свиридов.

— Ну что? — свистящим шепотом спросил он.

Я молча показал ему телефонный аппарат. Глаза Свиридова блеснули в темноте.

— Молодец, Ленька! Орел! Теперь у нас есть «адская машинка»! Осталось провода добыть да динамит на место доставить.

Мы спрятали телефон в надежном месте и разошлись по домам, договорившись встретиться на следующий день, чтобы обсудить дальнейшие действия. Я шел домой, чувствуя одновременно усталость и какое-то злое удовлетворение. Мы сделали еще один шаг. Опасный, но необходимый. И телефонный аппарат, мирное изобретение человеческого гения, в наших руках должен был превратиться в грозное оружие. Война диктовала свои законы.

Итак, динамит должен был прибыть через несколько дней. Телефонный аппарат, наша будущая «адская машинка», был надежно спрятан. Оставалась последняя, но не менее важная деталь — провода. Нужен был изолированный провод, достаточно длинный, чтобы можно было произвести взрыв с безопасного расстояния, и достаточно прочный, чтобы не оборваться в самый ответственный момент. И еще — нужно было провести эксперимент: проверить, даст ли искра от нашего телефонного индуктора надежное воспламенение детонатора.

— Где провода будем брать, Иван Евграфович? — спросил я Свиридова, когда мы в очередной раз обсуждали детали предстоящей операции. — Медные, в изоляции… Таких сейчас днем с огнем не сыщешь.

— А зачем их искать? — усмехнулся Свиридов. — Они вон, на столбах висят. Телеграфные. Самые что ни на есть подходящие. Изоляция там, конечно, не ахти какая, но для нашего дела сгодится. Главное — медь.

Идея была простой и дерзкой. Телеграфные провода, связывающие Каменское с внешним миром, с властями, с фронтом. Паутина телефонных и телеграфных проводов густой сетью опутывала небо: почему-то их натянуто было огромное количество. Видимо, из-за отсутствия автоматизации пропускная способность линий была невелика, и приходилось натягивать на столбы буквально десятки линий. Повредить их — это уже само по себе небольшая диверсия. А использовать для подрыва бронепоезда — и вовсе высший пилотаж!

Решено было идти на дело ближайшей же ночью. Свиридов, вызвался сам залезть на столб и срезать провода. Однако надо было кого-то поставить «на стреме», причем — в начале и в конце улицы. Ведь если появится патруль, а Свиридов будет в это время на столбе, ему понадобится немало времени, чтобы слезть с него! Поэтому я привлек к делу своих друзей — Коську и Гнатку. Посоветовавшись со Свиридовым, я решил посвятить их в это дело, так как без их помощи было не обойтись.

Стояла темная, безлунная декабрьская ночь — как раз то, что было нам нужно. Мы встретились на окраине города, у последних домов, за которыми начинались поля, и тянулись вдоль дороги телеграфные столбы. Свиридов принес с собой монтерские «когти» — специальные шипы, крепящиеся к сапогам для лазания по столбам, — и большие кусачки.

Двигались осторожно, стараясь держаться в тени заборов и кустов. Город спал тревожным сном, лишь изредка где-то вдалеке слышался лай собаки или скрип телеги. Напряжение висело в воздухе. Каждый шорох, каждый звук заставлял нас вздрагивать.

Мы уже почти добрались до намеченного Свиридовым пролёта, как вдруг из-за поворота показался патруль. Трое всадников с карабинами, в башлыках и тулупах, перегородили улицу, освещая дорогу тусклым фонарем.

— Стой! Кто идет? — раздался резкий окрик.

Мы замерли. Свиридов оказался где-то сзади, так что патруль видел только нас с Игнатом.

— Это мы, дяденька, мы! — испуганно закричал Гнатка, выступая вперед. — Домой идем! Загулялись просто!

Солдаты подошли ближе, осветили нас фонарем.

— Загулялись, значит? — недоверчиво протянул старший патруля, усатый унтер-офицер. — А чего это вы в такой час по окраинам шастаете? Не знаете, что комендантский час?

— Знаем, дяденька, знаем! — затараторил я, стараясь выглядеть как можно более испуганным и растерянным. — Мы у друга были… ну, на дне ангела… Засиделись, заболтались… А теперь вот домой спешим… Мамка ругаться будет…

— Именины они справляют… — проворчал унтер. — А с вами еще кто-то был? Мне показалось, тень мелькнула… Третий… или даже четвертый?

Сердце у меня ушло в пятки. Неужели заметили Свиридова?

— Да нет, дяденька, что вы! — поспешно заверил я. — Мы втроем были! Вот, Костик сзади поспешает, Гнатка и я! Больше никого! Честное слово!

Патрульные еще некоторое время подозрительно разглядывали нас, светили фонарем по сторонам, вглядываясь в темноту. Но Свиридов, видимо, затаился хорошо. Не найдя ничего подозрительного, унтер махнул