Дух экстаза - Greko

Понятно. Промышленный шпионаж через провокацию рабочего конфликта. Прилетела серая ворона. В уши накаркала. Тяжёлый выйдет разговор.

— Так есть, Мориц, пиво в заначке? — буднично, не повышая голоса, осведомился я. — Чтоб в горле не пересохло, пока будем рядить-судить. Разговор у нас выйдет долгим. Лет пять припомним, что да как у нас стряслось за это время. Кто какие документы подписывал. Кто кому должен. Ну и далее по списку.

Мориц неожиданно улыбнулся. Прижал к груди мое пальто и выдал:

— Для тебя, Босс, у меня всегда пиво найдётся!

И все! Мужики тут же расслабились. Ушло из лиц напряжение. Кулаки разжались. Можно говорить конструктивно и искать взаимоприемлемый выход.

… Сегодня океан разгулялся. Хорошие волны, надутые и с барашками, шли одна за другой. И некому оценить их мощь и красоту. Кроме меня на пустынном пляже никого. Лишь вдали, в районе пирса, кучковалась толпа усатых дяденек в сомбреро. Мексиканцы. Чем хуже шли дела по ту сторону границы, тем больше народу перебиралось через Колорадо. Революция добралась до самой границы САШ.

«Для доски волна. В самый раз. Чего я жду? Все же просто. Клееный вытянутый лист и подобие киля на хвосте. А зачем? Сами все придумают, когда время придёт. Или когда родится еще один безбашенный вроде меня и оседлает эту волну».[1]

Мощный прибой отвлек меня от пустых думок. На уходящей назад волне заблистали жирные бензиновые пятна.

«Это ведь твоя, Вася, работа. Природу имеешь во всех видах. И вглубь, и в пучину».

Грустные мысли о вреде природе навеяли терки с рабочими нефтеприиска. Как быстро люди забывают добро! Как легко они готовы приписать себе чужие заслуги! Вытащил из загона для «бродячих собак», накормил, дал паспорта и крышу над головой. Приличную зарплату. Живи и радуйся.

Забыли! Гони наше бабло, будто они хоть цент из него заработали — не на работе, а в организации всего, что сделано. Пришлось уступить. Пообещал им мизерный процент от долей компании. А как иначе? Судиться? Дух экстаза победителей природы их уже покинул. Взамен пришла зависть. Умники посоветовали, что они не твари дрожащие, а право имеют. Идеи примитивного социализма взять все и поделить прорастают в массах по всему миру, и нет никакого смысла бороться со вздымающейся волной. Лучше ее оседлать.

И немного помедитировать, глядя на океан, чтобы успокоиться. Море и горы — вот две вещи, которые меня, бывшего жителя ставропольской степи, будут всегда приводить в восторг.

«Ладно мужики. А я? Меня тоже покинул дух экстаза, несмотря на присланную фигурку от Роллс-Ройса?»

Набежавшая особо сильная волна с шумом разбилась о береговую кромку и быстрой тонкой лужей устремилась к моим ногам. Не достала до моих московских выносливых ботинок фута два.

«Слабачка, — объявил я волне и тут же дал себе ответ на собственный вопрос. — Как мог во мне погаснуть дух экстаза, когда меня ждёт первая встреча с Олиным телом⁈»

Вот спроси меня кто-то: какого цвета глаза у твоей избранницы?

Не помню.

Грудь, размер?

Не помню. Не знаю. Еще не видел. Табличку «Руками не трогать!» еще не сняли.

А привычки?

Какие яйца она любит?

Да откуда мне знать⁈ Оля как-то обмолвилась, что использует яичные желтки, чтобы вымыть голову. Один раз в месяц. Так здесь принято. Она вообще ела когда-то эти яйца? Не уверен. Там, в их общине, хомяков и без нее хватало. А яиц не хватало. Мне, по крайней мере, ни разу не обломилось.

Да разве дело в отдельных деталях? Я люблю Олю всю, какая она есть. С глазами, веснушками, грудью неизвестного размера и прочим, и прочим. Время есть, все разведаем, ощупаем, взвесим. И про отношение к яйцам, и про размер груди, и про ее форму, и про блеск глаз после жаркой ночки все-все выясним. Это с Адель я первым делом пялился на ее сиськи. А с Флоренс — на ее попку. Наверное, искал достоинства, за которые хотел зацепиться. А с Олей мне этого не нужно. Даже если я завтра ослепну, я все равно буду ее любить!

Пора возвращаться! Я сына почти сутки не видел!

— Марианна! Леха! Я дома! — заорал я что есть силы, ввалившись в «Берлогу».

Тишина.

Куда все подевались?

Оли, понятно, здесь нет. Она в поместье у Кэролайн Северанс. Там сейчас бабье царство. Без этих, блин, новомодных завихрений типа женских брюк и разговоров о всеобщем праве голосовать. Самое правильное на свете женское царство — сборы невесты. Наслаждайтесь, девушки и старушки, мисс и миссис. Учите глупостям молодую будущую супругу. Вот в ком я уверен на стопятьсот, так это в Ольге. Так и вижу: стоит и кивает всем. «Да, мисс Чандлер!», «О, миссис Кэролайн! Чтобы я без вас делала?». А у самой чертики из глаз лезут, а язык прикушен, чтобы не брякнуть: «Гоу с базы, гёрлз, моего мужчину вашей дуристикой не пронять. Сама знаю, как его встретить и проводить, чтобы несся ко мне, высунув язык, а покидал, как пальцы себе отрезал!»

— Марианна! Леха!

Что за дела? Где мой центрфорвард футбольной команды «Холостяцкая берлога»? «Берлоге» осталось той жизни всего ничего — счет на часы пошел. Но команду никто не распускал. Леха мой до кончиков ногтей, а его мамаша сдристнула в Нью-Йорк — поминай как звали.

По правде говоря, мне было наплевать, как Адель планировала развести меня на деньги, пока я ее не спровоцировал. Она исчезла из моей жизни по-английски, но с зарядьевской отдушкой. Смылась, не попрощавшись, но прихватив из моего сейфа 50 тысяч долларов. И оставив мне Леху в нагрузку, чтоб я не бросился в погоню.

Я⁈ В погоню⁈ Да не в жисть! Все, что хотел — получил. Все, что хотел потерять — потерял! Дайте мне еще кофемашину, чтоб делала эспрессо с пенкой — будет рай!

Вру! Рай и экстаз — со мной! Леха — мой! Оля — моя! Почти. До завтра ждать недолго!

— Марианна! Леха!

Да где они, черт побери⁈

Открыл дверь в Лехину комнату и остолбенел.

Разбросанные вещи. В том числе, его любимый «форд Т», который он кладет на ночь под подушку и с которым днем старается не расставаться. Тот самый, который помог нам справиться с бегством мамаши.

Почувствовал, как у меня подкосились ноги. Как улетел мой персональный Дух экстаза, даже не погладив на прощание своим крылом.

Где мой сын⁈

— Алло, полиция? Срочно