Охотник на ведьм - Владилен Янгель

оставленному тварью проходу, я с ужасом обнаружил, что он наглухо завален камнями вперемешку с какой-то чёрной смолой. С яростью ударил окутанным золотистым свечением кулаком прямо в это месиво, брызнула каменная крошка, однако, смола спружинила, погасив удар. Ковырнув смолу рапирой, я убедился, что пусть эта мерзость и не неуязвима, но раскопать рапирой проход мне не удастся, к тому же окутывающее меня сияние начало стремительно меркнуть.

Пальнув потоком света в заблокированный проход с околонулевым результатом, я вернулся к идее уничтожить алтарь. Жизнь давно научила меня простому правилу:— делай то, что можешь сделать, и не ломай голову над тем, чего в данный момент изменить не можешь. Я осторожно двинулся дальше, в любой момент, ожидая треска кладки и появления монстра, проглотившего Аврелия.

Несмотря на все мои опасения, ни одной опасной твари мне так и не встретилось. Словно попрятались все, может у них та помесь человека с насекомым, за главного была, и теперь они не знают, что делать? Хотелось бы в это верить, но не могу, жизнь такая штука, что готовиться надо к худшему, а худшее в такой ситуации может быть только ведьма, управляющая битком набитым монстрами монастырём. Старательно украшенная резьбой дверь, ведущая в часовню, как и ожидалось, оказалась закрыта. Но иного я и не ожидал, сделав пару шагов назад, я изо всех сил навалился на неё плечом. Варварство, конечно, но думаю, этот грех мне простят. С сочным треском вбитые в дерево гвозди вывернулись из дверного косяка, прихватив с собой солидные куски древесины.

Ввалившись в часовню, вслед за дверью, я застыл от удивления. Весь монастырь загажен органической мерзостью, навевающей мысли о зергах и я оказался в практически в его центре. Что я ожидал здесь увидеть? Осквернённый алтарь и чёрную мессу? Ха, трижды ха! Какая ещё чёрная месса? Я не у себя дома и явно не в той версии средневековья, что пережил наш мир. Какие тут мессы? Нет, тут нечто куда более паршивое алтарь разбит, а на его месте трепыхается огромный, по меньшей мере, двухметровый кусок плоти, поразительно напоминающий сердце, но не то — стилизованное и так любимое влюблёнными парочками, нет настоящее. И оно... оно бьётся!

Мерно содрогаясь, гигантское сердце, гнало красную субстанцию по полупрозрачным органическим трубам. Господи, что тут происходит? И кому принадлежит это сердце? Нет, и так понятно, что прежнему владельцу оно уже не нужно куда важнее, куда оно гонит кровь. Если учесть, что для здешних 'Гарипотеров' это источник силы-то, по ту сторону труб должно быть нечто по-настоящему огромное и при нём наверняка создавшая его личность. Некстати вспомнился приснившийся в монастыре сон, разбитый алтарь и сердце не его месте. А может, всё не так, может, алтарь был не более чем ширмой, скрывавшей этот ужас, но тогда... Тихий, едва слышный стон заставил меня подскочить на месте, и резко обернуться в его сторону, шаря взглядом по затянутым органикой стенам. Мерный стук чудовищного сердца заглушал собой все звуки, всё, кроме этого странного стона.

Переложив пистоль в левую руку, я вытащил из ножен рапиру. Яростный свет креста, выжженного на моей руке, тотчас охватил лезвие рапиры, и спустя миг она сияла куда ярче, чем лампа дневного света соответствующего размера. Да и свет от неё льётся белоснежный, нет даже снег, на фоне этого света даже он покажется серым. Убедившись, что готов к бою, я шагнул вперёд. Биение сердца внезапно стало громче, но не так, как должно бы быть, если ты становишься на шаг ближе к источнику шума. Нет, биение сердца стало сильнее в несколько раз, будто я не шаг сделал, а метров эдак двести пробежал. Громче стал и стон, теперь его отчётливо слышно. И надо сказать, что от него волосы на затылке стали дыбом. А я, то дурак, думал это просто выражение такое. Так, ладно, сейчас не время для подсчёта нарушенных законов природы. Ещё шаг — стук гигантского сердца превратился в грохот, рассмотреть что-то в мигающем свете рапиры стало почти невозможно.

Стоп. Почему это в мигающем? Несколько мгновений я тупо пялился на мигающий в такт сердцебиению свет, исходящий от рапиры. Такое ощущение, что нечто исходящее от сердца приглушает свет креста на моей руке. Что это значит? Стон вновь повторился, нет, не стон. Сложно называть стоном изматывающий душу крик, полный безысходности. Кто бы ни издавал этот вопль он явно на грани умопомешательства от боли и ужаса, и явно не верит в то, что есть хоть какой-то шанс даже не на спасение, а хотя бы на избавление от страданий. Так, ладно, пора уходить отсюда, если уж даже божественный свет теряет здесь свою силу, то я тут явно ничего не сделаю, рапира не заменит ящика с взрывчаткой. А значит, я ничего не смогу поделать с этой гадостью. К тому же это может быть ловушкой, рассчитанной на моё милосердие. Я ж не дурак, чтоб совать голову в капкан? Не дурак же, верно? Не дурак? Резкий разряд, проскочивший, казалось, прямо через голову, внёс окончательную ясность. 'Дурак' — пробормотал я, покрепче перехватив рапиру вмиг вспотевшей ладонью.

Далеко не сразу до меня дошло, что свет больше не мигает и даже стал немного ярче, чем раньше. Так ещё шаг, интересно, а как там Аврелий? Выжил он или та тварь его всё же сожрала. И чего он так хотел сбежать отсюда, точно подменили человека. Резко обернувшись, я уставился на быстро затягивающийся проход в стене. Господи, да как я раньше-то не догадался, ну не мог инквизитор выжить, не мог, он, конечно, крут, но никакая крутость не поможет тебе, если ты из-за ран не способен встать с постели. Так, ладно, не думаю, что он покинет пределы монастыря. Чего бы ни добивалась скопировавшая его внешность тварь ей явно тут что-то нужно. Я даже догадываюсь, что, вернее кто. Я ей нужен, я, иначе, зачем спасать мне жизнь? С другой стороны, я не так уж и нуждался в спасении. Добить ту тварь было уже несложно, я бы рапирой без проблем дотянулся. Тогда в чём дело? Что ей нужно от меня. Мысли, мысли! Сейчас не время для раздумий, нужно действовать. Если эта гадость гонит, куда-то кровь, значит, это нужно колдуну, а раз так, то это необходимо прекратить.

Собравшись, наконец, с мыслями, я сделал ещё шаг вперёд, грохот сокращающегося сердца превратился в настоящий рёв, и что характерно с каждой секундой сердце сокращалось всё быстрее. Свет, исходящий