Охотник на ведьм - Владилен Янгель

как окружающий мою руку свет от выжженного на коже креста сперва померк, а потом и вовсе угас, как свет свечи под порывом ветра. Вслед за ним угас и голос в голове. Казалось бы, вот оно счастье, но окружающая меня тьма вновь зашевелилась, живо напомнив злополучную ночь в монастыре и нападение хищных теней. Так, ладно, я всё понял! Вернись! Вернись, пожалуйста! Я умоляю, вернись! - Взвыл я, чувствуя, как нечто огромное и неизмеримо злобное, готовиться сожрать меня с потрохами.

Проклятье, неужели я так и сдохну здесь из-за собственной недоверчивости? Не хочу! Вернись, я больше не буду сомневаться! - Прокричал я, ощущая зловонное дыхание неведомого монстра на своей коже, спустя мгновенье я с необычайной ясностью понял, что доживаю последние секунды своей жизни, и это понимание наградило меня такой ясностью мысли, что паника моментально выветрилась из головы. Мысли стройными рядами маршировали по сознанию, являя чудеса дисциплины и логичности. На то, чтобы просчитать все возможные варианты спасения ушло меньше мгновения. Не тратя больше ни секунды, я рванул из ножен рапиру и, подпрыгнув, полоснул по тому месту, где по уверениям памяти находилось сердце.

Войдя в нечто мягкое по самую рукоять, рапира отчаянно задёргалась в моих руках в такт сокращающемуся в диком ритме сердцу. На несколько мгновений я завис в воздухе, цепляясь за рапиру, а затем плавно пошёл, вниз пытаясь не захлебнуться в литрах, чего-то липкого, выплёскивающегося из сердца. Необычайно прочная плоть гигантского сердца не смогла удержать заточенную полоску стали, и вскоре я барахтался по колено в какой-то дряни. Судорожно цепляясь за что попало, я ухитрился-таки подняться на ноги, а отвратительная жижа, судя по ощущениям, всё прибывала. Солоноватый привкус и запах ржавчины во рту намекал на то, что именно это за жижа. Только вот куда важнее найти выход отсюда, сердце перекачивало кровь в поистине промышленных масштабах, так что если не успею слинять отсюда-то, плавать мне в этом бульоне до тех пор, пока устроивший всё это кудесник не явится проверить, почему кровь вдруг перестала поступать. Что он сделает с моей захлебнувшейся тушкой, можно даже не гадать, здешние чародеи обладают поистине неистощимой фантазией, и что самое печальное — возможностей воплотить свои фантазии в жизнь у них неизмеримо больше, чем даже у палачей инквизиции. И что-то мне подсказывает, что вытащить меня с того света, чтоб показательно порвать на куски для них плёвое дело.

Кое-как удерживая равновесие и помогая себе рапирой, я ухитрился добраться до выхода из часовни. И что самое главное — ухитрился не захлебнуться этой гадостью, несмотря на бьющий мне в спину напор крови, правда, наглотался я этой мерзости изрядно. Вывалившись за порог, я несколько секунд приходил в себя, выкашливая кровь и пытаясь подняться на ноги, чтоб бежать отсюда как можно дальше.

Бежать не пришлось, не знаю, что там намудрил устроивший здесь насосную станцию из подручных средств чародей, но он явно позаботился, чтобы в случае прорыва бесценный ресурс не растёкся по всей округе. Оглянувшись назад, я с оторопью наблюдал, как зал часовни заполняется кровью, такое ощущение, что дверной проём перегорожен стеклом. Только вот нет никакого стекла или ещё чего не было. Только стена жидкости, наплевавшей на все законы физики. Единственным объяснением могло служить невероятно сильное поверхностное натяжение, но это явно не тот случай — нет никакой плёнки. Ладно, сейчас не время ломать себе голову над очередным мрачным чудом. Утерев лицо правой рукой и поморщившись от яркого света, выжженного на ней креста, я кое-как стряхнул с себя кровь, и, страстно мечтая о душе, двинулся подальше от часовни. В сапогах хлюпало, стукающая с волос кровь так и норовила залить глаза. Кое-как отжав руками волосы, порядком, кстати, отросшие за проведённое в этом мире время я ввалился в одну из келий, очищенную от органики моими стараниями, и без сил повалился на жёсткий топчан, служивший жившему здесь монаху кроватью.

Глупо, конечно, вот так валяться в захваченном каким-то колдуном монастыре, но мне нужна передышка. После всего случившегося просто голова идёт кругом и что самое главное — нужно разобраться с тем, чей голос я слышал в бывшей часовне. В то, что это всевышний, я не верил ни на грош и сейчас верить не собираюсь. Тогда кто же это? И почему у него власть над крестом, который я уже начал считать своего рода 'подарком' всевышнего? Это, конечно, тот ещё подарочек, но он неоднократно спасал мне жизнь. Так, может, я ошибся, и к богу этот крест не имеет никакого отношения? Тогда кому понадобилось одаривать меня подобной благодатью? Сильно сомневаюсь, что кто-то защищает меня по доброте душевной. Так не бывает, всем всегда что-то надо, на этом мир стоит. А учитывая, что среди всех моих новых знакомых никто не способен на подобные фокусы, то всё остаётся только Всевышний.

Вот он то, как раз и может одарить просто так — по доброте душевной, в конце концов, все мы дети его. Хотя я из другого мира. Ладно, пора вставать, ибо, чем больше я думаю, тем сильнее запутываюсь. Надо же, я уже начал говорить как здешние фанатики. Полежав ещё несколько минут в блаженной расслабленности, я, наконец, заставил себя подняться на ноги. Удивительно, но эти жалкие несколько минут отдыха почти полностью восстановили мои силы. Цапнув рапиру, я поспешно извлёк её из ножен — мало ли что, к тому же здешние уродцы наверняка чуют кровь, а я ею перемазан с ног до головы. Яркий свет, укутывающий мою руку, тотчас перекинулся на лезвие рапиры. Несколько мгновений я тупо пялился на светящийся клинок, а затем едва не стукнул себя им же по лбу.

Ну конечно! И как я сразу не понял? Видимо, общение с фанатиками не лучшим образом сказалось не только на речи, но и на интеллекте. То, что свет погас, после того как голос заявил о своём уходе, вовсе не значит, что свет от креста принадлежит ему. Это означает лишь то, что ему по силам на время его погасить, а это совсем не одно и то же. Так кого же я слышал? А ладно, потом разберусь, если время будет, сейчас нужно найти затеявшего всё это колдуна и проломить ему череп, чтоб неповадно было, а потом хорошо бы тело сжечь, на всякий случай. Вытряхнув из головы кровожадные мысли, я двинулся по направлению к выходу. И тут меня, наконец, осенило:— зачем мне самому-то идти в лапы колдуна?