Вероломный бог - Кэмерон Джонстон

Кашляя и отплевываясь, я вытер слезящиеся глаза и поплыл, стараясь держаться на поверхности, среди отходов из сточных канав и мусора. От набившейся в рот тухлятины меня тошнило. Подземная река вынесла нас в море рядом с Нищенскими доками.

Чрезвычайно медленно и жалко я погреб к берегу, с Киллиан на прицепе. Неподалеку плавали щепки и обломки – свидетельство гибели корабля. У причала плескался с десяток кораблей сетарийского флота с порванными парусами и черными от пожара бортами, утыканными стрелами. Один сильно кренился, в правом борту зияла дыра, похожая на следы зубов. Ведущая к Нищенским воротам дорога была забита ранеными с кораблей и людьми, бегавшими туда-сюда с инструментами и оружием.

Я барахтался на волнах, как больной боров, и уже устал от этого. Наконец, тяжело дыша, вместе с Киллиан я вылез на галечный берег. Все тело ныло. Я перевернул Киллиан на спину. В тех местах, где до нее дотронулась та тварь, кожу покрывали красные ссадины и царапины. На шее по бокам виднелись четыре длинных надреза без крови, как будто ей пытались разорвать глотку. Она не дышала, поэтому я распахнул ее промокшую одежду и замерзшими руками попытался нащупать пульс на шее. Безрезультатно. Я не знал, что делать. Я надавил ей на живот, и вода хлынула изо рта и раны на шее.

– Дыши, – взревел я, нажимая на живот.

Я старался избавить ее от воды, но она по-прежнему не дышала.

– Давай, Киллиан. Ты же можешь. Ты рождена для великих дел, а не для того, чтобы утонуть в темноте. Дыши, будь ты проклята!

Она не дышала.

Я рухнул на камни, пытаясь найти в себе силы и волю встать и поплестись к докам. В животе бурчало, напоминая, что после ускоренного исцеления я буквально умираю с голода.

На моем теле живого места не было. Добро пожаловать домой! Не будь я магом, умер бы уже раз пять. Как часто мы с бездумной легкостью переносим ранения, которые покалечили или убили бы обычного человека? Неудивительно, что многие маги считают себя настолько выше обывателей, как будто относятся к совершенно иной породе.

В конце концов я с трудом поднялся и снял изодранную одежду, чтобы выжать воду. Я старался не смотреть на Киллиан. Мне не в чем было винить себя, но когда-то я близко ее знал и не мог не чувствовать ответственности. Мое тело превратилось в гобелен черных, зеленых и фиолетовых синяков. Некоторые уже желтели. Я ощупал голову пальцами и, к счастью, не обнаружил сломанных костей, хотя и бился о камни, правда, мои медицинские навыки ограничивались умением делать повязки и надеяться на лучшее. Линас всегда говорил, что у меня крепкая черепушка. Запустив руку в волосы, я вытряхнул липкий мусор, но лучше было об этом не думать.

Разверстая рана в ноге горела из-за соленой воды.

– Пошел вон, – сказал я Расчленителю, воображая, что это не моя боль.

Из раны тянулись извивающиеся щупальца черной жидкости. Я крепко сжал зубы, чтобы не вскрикнуть, когда вместе с потоком крови появился Расчленитель. Он клацнул по камням, и зазубренное лезвие едва не отрезало мне большой палец на ноге, шлепнувшись совсем рядом.

– Кто же ты, мерзкое отродье?

Он ответил только нечеловеческим хохотом.

Я с хмурым видом оторвал кусок рубахи, чтобы перебинтовать ногу, и поморщился, сделав несколько пробных шагов. Расчленителя я аккуратно сунул за пояс, и хотя было очевидно, что оружие имеет сверхъестественное происхождение, время таиться прошло.

Я наскоро вытер с лица Киллиан кровь и грязь. Под конец мы уже были не друзьями, а, по правде говоря, скорее врагами, но я не мог ее ненавидеть. В каком-нибудь другом мире я спас бы ее и стал героем. Но другой я. Я усадил ее лицом к морю, смахнул оставшуюся вокруг глаз и носа грязь. Она предпочла бы покинуть этот мир, глядя на море.

– Прощай, Киллиан… И прости…

Она открыла глаза.

Я отдернул руку и плюхнулся на задницу.

Киллиан согнулась пополам, закашлявшись и схватившись за голову:

– Где я?

Я открывал и закрывал рот, как тупая рыбина.

Она потрогала пальцами покрытые грязью волосы и поморщилась, обнаружив шишку размером с яйцо. А потом мутными глазами посмотрела на меня:

– Эдрин? Что… Где мы?

Она вдруг поняла, что на ней нет обуви, а платье разорвано и выглядит совершенно неприлично. Киллиан наскоро запахнула одежду и с подозрением покосилась на меня.

Я нервно сглотнул:

– На берегу у Нищенских доков. Нас… э-э-э… смыло в море. – Я до сих пор не мог поверить своим глазам. – Ты не дышала. Я решил…

Она попыталась встать, застонала и снова села.

– Я же могущественный гидромант, придурок. Неужели ты подумал, что я могу утонуть? Что канцлер Внутреннего круга настолько бессилен в собственной стихии? У всех нас есть определенные приспособления.

Я не был таким уж идиотом, как она решила. Не совсем.

– Та тварь питается магией. Я почувствовал у нее внутри украденные Дары магов и не знал, остался ли Дар в тебе.

Ее глаза распахнулись от внезапно нахлынувших воспоминаний. Она вздрогнула, наклонилась, и ее тихо вырвало. Я терпеливо ждал, пока она закончит избавляться от яиц и хлеба, съеденных на завтрак.

– О боги, что произошло? – спросила она, обхватив себя руками. – Как я выжила? Я чувствовала, как та тварь пожирает мою магию, а вместе с ней и меня.

– Я вырезал мерзкой твари сердце, – ответил я гораздо бодрее, чем себя чувствовал.

– Как? Она ведь пожирала магию, а наши клинки оказались бесполезны.

– Твой клинок – возможно.

Лишь такой ответ я мог дать магу Внутреннего круга, даже если она и была обязана мне жизнью. Для Киллиан Арканум всегда был на первом месте. И никто не должен знать, что Расчленитель опаснее любого известного клинка, связанного узами духа. Даже я не знал всех его возможностей. Он умеет больше, чем должен уметь грубый кусок металла, даже заговоренный. И теперь двигается сам по себе. И это внушает ужас.

Она изучила зазубренное лезвие Расчленителя и напряглась, но промолчала, в кои-то веки позволив мне сохранить свои тайны.

– Эта мерзкая тварь – творение кровавого колдуна, созданное, чтобы убивать магов. Оно пожирает магию. Ты ведь это понимал. И все равно прыгнул ему на спину, чтобы спасти меня. Почему?

Вставая, я застонал как старик – острые камни вонзились в ступни.

– Я просто дурак, – ответил я, пожимая плечами. – Это ведь для тебя не