Никольский. Выйти из Тени 3 - Макс Волков

— Этот человек теперь моя правая рука во всех делах, Остап Игнатьевич. Не волнуйтесь, он имеет понятие о тайне и конфиденциальности. Впрочем, сами сейчас увидите, — ответил я, зацепив краем глаза вошедшего в тот момент Никольского.

Вольский развернулся, проследив за моим взглядом, и замер с открытым ртом. Николай, заметив его реакцию, невозмутимо приблизился к столу и занял свободный стул.

— Доброе утро, господа, — буднично поприветствовал нас «московский чернокнижник».

Вольский хлопнул глазами.

— У нас на завтрак яичница, — обратился я к Николаю.

— Хороший выбор, — кивнул тот.

Вольский закрыл рот.

— Остап Игнатьевич, полагаю, вам не нужно представлять этого человека.

— А вы полны сюрпризов, господа Никольские, — безрадостно усмехнулся шеф контрразведки. — Хотя, ожидать, что «московский чернокнижник» действительно погиб после того взрыва, было наивно с моей стороны. Видимо, теряю хватку.

— Это почему же? Тебе лучше других известно, что я всего лишь человек.

— Кстати, коль уж мы начали раскрывать секреты… Прозвище «московский чернокнижник» ты получил благодаря мне. Это я активно распространял слухи о твоих «гениальных и загадочных исследованиях».

— Зачем? — был короткий вопрос от становившегося все более суровым отца Тимофея.

Тут нам принесли чай, яичницу и приборы, и я немного напрягся, увидев, как Николай берется за нож и вилку.

— Затем, чтобы на тебя вышли те самые иностранные спецслужбы, — довольно улыбнулся Вольским. — Использовал, так сказать, ловлю на живца.

— Может, и взрыв ты устроил, чтобы устранить этого самого живца после неудачной операции? — в усмешке Никольского явно чувствовалась горечь.

Взгляды двух друзей-сослуживцев встретились. Но против ожидания в этих взглядах не было ожесточенности, а была какая-то тоска.

— Коля, я никогда бы так не поступил с тобой. Я был глубоко опечален твоей гибелью. Даже считал себя виноватым в этом.

Мне показалось, что это отличное время, чтобы использовать проснувшееся чувство вины и перевести разговор в нужное мне русло.

— Остап Игнатьевич, у меня есть к вам одна просьба.

Вольский перевел взгляд с Тимохиного отца на меня.

— Что-то мне подсказывает, что это будет весьма необычная просьба.

— Так и есть.

— И, непременно, на благо Империи, — шеф контрразведки аккуратно налил содержимое чайника в свою чашку.

— Естественно! — неожиданно за меня ответил Николай.

— И непременно без лишних вопросов?

— Само собой, — ответили мы с Никольским в один голос.

Вольский опорожнил чашку залпом, словно там не чай был вовсе.

— Ну, давайте! — выпалил он.

— Мне нужен грузовой вертолет, чтобы доставить некий груз в один северный район. Ненадолго, дня на три.

— У меня нет грузового вертолета, — просто ответил Остап Игнатьевич, но увидев мое разочарованное лицо, добавил. — Но я могу его достать.

— Но «могу» не значит «достану». Я прав, Остап? — спросил Николай, не глядя на собеседника, и спокойно отправил в рот кусок бекона. — И чего нам это будет стоить?

Вольский посмотрел на Николая, потом на меня. Потом снова на Николая и снова на меня.

— Без неудобных вопросов не получится. Расскажите, зачем вам нужен вертолет.

— Нужно доставить исследовательское оборудование на место падения метеорита, — не моргнув глазом, соврал я.

— Зачем? — главный контрразведчик посмотрел на Николая.

— Есть вероятность, что метеорит как-то связан с прорывами. Нам нужно исследовать эту возможность.

— Это как-то связано с вашим намерением разобраться с Беркутовым? — пристальный взгляд переместился на меня.

— Это чисто научный интерес, — ответил я.

На мой взгляд, такой информации должно было хватить, чтобы убедить Вольского. Семья Никольских всегда занималась какими-то геологическими исследованиями и славилась инженерными талантами.

— Я хочу видеть это оборудование.

— Нет, — неожиданно ответил Никольский.

Вольский подался вперед.

— Тогда добывайте вертолет в другом месте.

— Это твое личное любопытство, Остап?

— Я хочу быть уверен, что ваше «научное оборудование» не разнесет половину Империи, не вызовет проливные кислотные дожди и…

— И не сдвинет планету с орбиты, — взмахнул вилкой Никольский.

Я отвернулся к окну, чтобы скрыть улыбку. Мне, конечно, не известно, какими талантами и знаниями обладал шеф контрразведки, но вряд ли достаточными, чтобы определить опасность или истинное предназначение механтропа.

— Хорошо, Остап Игнатьевич. Я покажу вам оборудование. Но вы поедете с нами, один и прямо сейчас.

— Резонно, но я попрошу вас обоих сдать телефоны, чтобы вы не успели предупредить своих людей, и те не спрятали все, что нужно спрятать.

Мы с Никольским переглянулись и синхронно выложили на стол телефоны. Пришлось согласиться, ибо у кого еще можно попросить грузовой вертолет, у меня идей не было.

Расправившись с оставшимся чаем, Вольский проследовал за нами в машину.

В поместье мы оказались к полудню. Двинулись сразу к сараю, где спрятали Мишку. Прислушиваясь к тихому разговору бывших сослуживцев, обсуждавших события последних четырех лет, меня покинула даже та небольшая тревога, которая зародилась в душе после требования Вольского. Я был уверен, что вертолет нам дадут. Лишь бы Лешка не ляпнул лишнего. За разговором Вольский и Никольский немного отстали.

К слову, чтобы спрятать механтропа в сарай, пришлось почти полностью разобрать крышу, а потом собрать заново. Да, у четырех дворян это получилось не столь хорошо, как у профессиональных кровельщиков, но целостность крыши была восстановлена почти полностью. Лишь у конька образовалась небольшая щель, в которую ветер задувал немного снега.

— Алексей, ты тут? — громко произнес я, едва открыв дверь сарая. — Надо наше научное оборудование кое-кому показать.

Из-за сложенного механтропа, занимавшего половину сарая, вынырнул изумленный Алексей с какой-то тряпкой в руках.

— Какого… — поинтересовался он, скидывая капюшон теплой куртки.

— Леш, ври что хочешь, но Мишка сделан для геологического исследования места падения метеорита. Ни слова о закрытии портала, — постарался сказать я настолько тихо, чтобы меня не было слышно за стенами.

Воронцов успел лишь кивнуть, как дверь за моей спиной вновь открылась, и в сарай вошел Остап Игнатьевич.

— Доброе утро, молодой человек, — приветливо улыбнулся он и протянул Алексею руку.

— Граф Алексей Воронцов, — быстро оттерев испачканные пальцы, он ответил рукопожатием.

— Остап Игнатьевич Вольский. Мне Тимофей Александрович рассказал про ваш необычный агрегат, — расплывчато начал шеф контрразведки.

Лешка изобразил испуганное выражение лица и посмотрел на меня.

— Можно, — кивнул я.

И следующие пятнадцать минут Воронцов, водя Вольского кругами вокруг механтропа, рассказывал, насколько важны исследования в районе Тунгуски, причитал, что этим вопросом никто не занимается, расписывал в красках Мишкины функции по забору геологических проб и даже закинул удочку на получение разрешения исследования музейного экспоната. В завершении разговора, Алексей затащил главного контрразведчика на чай.

— Интересный молодой человек, — негромко сказал Вольский, склонившись ко мне, когда Николай и Алексей удалились из столовой вместе с посудой.

— Этого я вам не отдам, Остап Игнатьевич, — ответил я, поняв его намек. — Хватит с вас Никиты.