Игра одиннадцати - Амалия Лик

она заряжала их перед выходом, то Аля могла пойти в бар, где был я. Побежал по улице, рассматривая прохожих, заглядывая в маленькие улочки и в стеклянные витрины. Добравшись до бара, промчался по лестнице и влетел внутрь. Судорожно дыша, оглядел всех посетителей, заглянул в туалет, подошел к бармену и показал ему ее скан. Но он сказал, что не видел ее.

«Может, она не нашла бар и поехала в гостиницу?» – перебирал я варианты.

Через сорок минут я стоял в нашем пустом номере. Шквал мыслей обрушивался на меня мучительными порывами.

«Что с ней случилось? Где она? Все ли с ней в порядке?»

Я написал в чат поддержки отеля, но бот мне помочь не смог, и меня связали с консультантом. Девушка грустно смотрела на меня с экрана. Я объяснил ситуацию.

– Вы не ссорились? – уточнила она зачем-то.

– Нет, конечно, нет. Все было отлично, я проводил ее на концерт и ждал в баре. Но она не написала. И часы отключены.

– Возможно, ваша девушка задержалась или решила осмотреть достопримечательности, зайти в увеселительное место нашего города, прогуляться до отеля?

«Гулять под дождем и без меня?»

– Нет.

– Наш город – один из самых больших городов Континента. Поэтому все же предлагаю подождать ее еще какое-то время. Если она не придет, то мы обратимся в службу помощи.

Я выключил портал и рухнул на кровать. Мне казалось, что жизнь и силы покинули мое тело. Еще никогда не чувствовал себя таким разбитым, слабым, никчемным. Но мне нужно было собраться, я не мог лежать и ждать. Растворил в воде кофеин и сделал глоток. По рукам шла мелкая дрожь, я не хотел думать, что с моей девочкой, с моей Алей что-то случилось. Не мог себе этого даже представить. Я же ничего не почувствовал, сидел три часа в баре и спокойно смотрел гонки. Я задыхался в душной комнатенке от душных мыслей. Включил охладитель воздуха, посмотрел в окно на улицу, навевавшую невыносимую тоску. Этот вечер давно перестал быть таким прекрасным, как мы его планировали.

Порыв ветра сотряс стекло, а неприятный озноб пробрал до кончиков пальцев. Хотелось вырваться из номера и бежать по промозглым улицам Третьего города, вглядываясь в лица прохожих.

Я умылся холодной водой. Ждать и бездействовать было невыносимо, и я позвонил отцу. Он сразу сказал, чтобы я обратился в службу помощи Третьего города. Я включил часы и нажал экстренный вызов. Медленная музыка и картинки, которые транслировались на экране, не успокаивали, а только сильнее нагнетали тревогу. Через какое-то время автоматический женский голос сладко произнес:

– Пациент находится в Центральном лекарии Третьего города.

Меня потряхивало, руки стали влажными, а в голове крутился только один вопрос.

– Что с ней? – хриплым голосом спросил я.

– Ожидайте.

Это единственное, что мне оставалось. Ждать…

– Поступила после наезда. Состояние нормализовано, пациент в реанимации.

– Спасибо. Я сейчас приеду.

– Лекарий закрыт для приема посетителей. Часы приема…

Я не дослушал и отключился. Застыл, уставившись в светящийся экран, и пытался сообразить, что должен сделать. Все время до этого я словно был в трансе. А когда нашел Алю, то вообще впал в кому. Знал, что должен взять себя в руки, собраться и поехать или побежать к ней, но продолжал стоять посреди комнаты. Звонок вывел меня из забвения, на экране высвечивалась фотография ее сестры.

– Да, Лейка? – машинально спросил я.

– Что случилось? Отцу пришло сообщение из лекария. Он бегает по квартире и собирает вещи. Что с ней? Ты где? Ты у нее?

От ее тонкого, визгливого подросткового голоса я окончательно очнулся и ответил:

– Я еду к ней. Как что узнаю, наберу.

– Но что…

Я вновь прервал связь. Нашел адрес Центрального лекария и выбежал из номера.

По дороге набрал отцу. Он всегда знал, что нужно делать. Отец дал мне четкие инструкции и скинул на мой счет байты. Он сказал, что я должен перевести ее в частный лекарий. Поискал информацию. В Третьем их было пять, и один из них специализировался на травмах и реабилитации. Вскоре от отца пришло сообщение, что через очередного друга он вышел на уполномоченного Центрального лекария, и когда я добрался до места, меня уже ждали.

Девушка-стажер начала рассказ о состоянии Али. Она произносила слова, которые летели в меня острыми дротиками и впивались в кожу, пронзая самое сердце. Когда она закончила, я молчал. У меня не было слов. Только боль за мою Алю. Невыносимая, ранее мне не знакомая боль. Настолько сильная, что сложно было дышать. Хотелось, чтобы я был там вместо нее.

Я упрашивал, чтобы меня к ней пустили. Я хотел быть рядом. Но меня убедили подождать до завтра, когда ее должны были перевести в палату.

Губы были сухими, лоб мокрым. Я чувствовал влажную, прилипшую к телу одежду, которая словно впитала не только ледяной дождь, но и безжалостный ветер Третьего города.

Когда я чуть пришел в себя, то сообщил, что хочу переместить Алю в частый лекарий, но стажер убедила меня, что у них служат лучшие специалисты и ей будет предоставлен необходимый уход. Я хотел оплатить особое лечение, чтобы ей занимались лучшие лекари, как учил отец, но она убедила, что в случае с Алей этого не требуется. Я удивился, но поверил ей. Мои часы неугомонно вибрировали: звонил отец Али. Извинившись перед девушкой, я отошел в сторону.

– Что с ней? – нервно спросил он.

– Ее сбил вездеход. – Я пытался говорить уверенно, но мой голос был глухим и неправдоподобным. – Мне сказали, что жизненно важные органы не задеты. Завтра ее должны перевести в палату. Но… у нее переломаны пальцы.

В трубке стало беспощадно тихо, словно на том конце образовался вакуум. После нескольких секунд ее отец хрипло переспросил:

– Пальцы на руках?

– Да. Но она восстановится, я уверен. Она снова будет играть на скрипке. Я обещаю.

Когда я произнес это, мои челюсти сжались до скрежета. Было невыносимо. Я услышал вскрик ее сестры и тяжелый выдох ее отца.

– Папа посоветовал перевести ее в частный лекарий, – добавил я.

– Зачем? Ты же сказал, что ее жизни ничего не угрожает.

– Я надеюсь. Меня уверяют, что все будет нормально.

– Она сильная, моя девочка. – Ее отец вздохнул и добавил: – И у нас нет такой возможности.

– Я оплачу.

– Не надо. Все будет хорошо. Завтра мы будем в городе.

Я уже собирался уходить, но в коридоре меня поймала взрослая женщина, которая оказалась дежурившим лекарем. Она тоже уверяла, что Але ничего не угрожает, что у них работают лучшие