Игра одиннадцати - Амалия Лик

– Я тоже, – ответила она. – Удачи.

Он печально улыбнулся. Все участники быстро скрылись за развалинами разных построек. Ева спустилась с возвышенности, огляделась и, присмотрев полуразрушенное здание, двинулась к нему.

Чтобы узнать задание, ей нужно было собрать одиннадцать осколков. Ева вытащила прозрачные шарики из рюкзака. У нее было всего пять, значит, осталось достать еще шесть, и именно тех, что не хватает. Она взглянула на часы – 9:12 утра. Ева быстро достала батончик и съела его, запив одним глотком воды.

«Можно не экономить: если я не найду все осколки быстрее остальных, то в полночь умру. А если найду, то игра закончится».

Но Ева все равно посмотрела на остатки воды и убрала бутылку в рюкзак. Открыла шары и вытащила осколки. Два она смогла совместить, они были крайними справа, и на них было написано: «АЯ» и «А?».

Три других не совмещались. На одном был намек на букву «К» и кусочки еще каких-то букв. На остальных только части надписей. Она собрала осколки в один шар и убрала в рюкзак. Аккуратно выглянула за стену и, не увидев ничего подозрительного, вышла из укрытия и пошла по руинам, выискивая подсказки.

«И вот я опять одна против всего мира», – подумала грустно Ева.

А + Я

С того жуткого дня у Али и у меня началась новая жизнь. И поверь, она не была сказкой или романтической историей, где герои со всем справляются.

На следующий день я выглядел так, словно гулял и вливал в себя пойло всю ночь напролет. Но я не вливал… Я винил себя в том, что случилось. Постарался взять себя в руки ради нее, собрался и приехал в лекарий. Аля, бледная и изможденная, лежала на узкой койке. Голова была перебинтована, под левым глазом расползлось синее пятно, кожа на руках и ногах была испещрена ссадинами, а кисти рук и пальцы обмотаны держателями. Лицо, казалось, какого-то неестественно бледно-синеватого цвета, глаза красные, веки опухшие, словно под них запустили воздух. Я понял, что и она провела бессонную ночь, полную сожалений. Присел на ее кровать и попробовал пошутить:

– Привет. Отлично выглядишь.

Аля чуть улыбнулась, и я увидел, как слезы потекли из ее глаз. Я придвинулся ближе к ней и погладил ее по лицу кончиками пальцев.

– Ну же, любимая. Все будет хорошо, я обещаю. Я с тобой. Мы справимся с этим. Скоро приедет твой отец с сестрой. Отдохнешь пару деньков – и снова в строй. Ты жива, это самое важное!

Она пыталась сдержать рыдания, но они рвались из нее беспощадно и неукротимо. Я потянулся к ней и губами прикоснулся к соленым дорожкам, которые раздражали ее поврежденную кожу. Аля потянулась ко мне и уткнулась в шею, оставалось только гладить ее худенькие подрагивающие плечи и шептать утешающие слова, в которые я и сам с трудом верил.

К вечеру приехали ее отец и сестра, а я пошел поговорить с лекарем. Но меня опять отвели к стажеру. Она уверяла, что Алей занимаются лекари, что для нее делают все, чтобы она смогла вернуться к нормальной жизни, смогла вновь играть на скрипке. Но, увы, она меня обманула.

Что касается расследования, то нам обещали сообщить, если появится какая-то информация. Виновник скрылся с места преступления, свидетелей не было, как и записей со сканеров поблизости. Все они каким-то образом сломались именно в тот вечер. Если бы не мое состояние, то я бы повел себя иначе. Но в те дни я словно находился в прострации, в каком-то невозможном мире. После жалких объяснений ответственного за правопорядок в том районе мне представлялось, что это сделал не человек, а призрак, который испарился после совершенного. Но так не бывает. Я собирался узнать правду, найти виновника. У меня были подозрения, что это сделал кто-то с Островов. За ними всегда подчищают, их никогда не судят, они вечно улетают невиновными с поверхности. Но я хотел это изменить. Каждый должен нести ответственность за свои действия и выбор.

Забегая вперед, скажу, что в этой жизни нет ничего невозможного. Нужно было всего лишь стать одним из островитян. И я стал. А потом нашел того, кто это сделал… И свидетелей, которые молчали. А еще я выкопал корни того зла. Самое жуткое в нашей жизни – это то, что несправедливость случается по двум причинам – жадность и возможность закрыть глаза. Но об этом чуть позже.

Дома Аля выглядела намного лучше и веселее, ее кожа вновь приобрела живой оттенок, глаза блестели, а улыбка все чаще появлялась на губах. Она восстанавливалась и строила планы. Постоянно говорила о том, что, как только будет можно, она вновь возьмет в руки скрипку. Аля жила этим каждую секунду, изо дня в день. А я жил ею. В эти дни она много писала и создала свою лучшую мелодию, которую я теперь не могу слышать. Музыка должна залечивать раны, но, увы, для меня она стала острым ножом, наносящим новые порезы.

Через несколько месяцев у Али было назначено снятие держателей у лучших лекарей нашего города. Я не мог поехать с ней, утром у меня была защита программы на курсах. Но пообещал забрать ее из лекария. После учебы я отправился за ней, написав сообщение. Она должна была уже выйти из здания, но все не появлялась. Отправил ей еще несколько посланий, но никакого ответа не получил. Позвонил, но она прервала вызов, а потом выключила часы. Я решил, что Аля не может ответить, и стал ждать, нервно перебирая музыкальные треки в вездеходе и постоянно смотря на экран часов. Пытался отвлечься, шерстил сеть, тупо перелистывая сканы и посты, или бездумно смотрел глупые ролы. Но с каждой проходившей минутой страх и волнение нарастали и заполняли меня.

Прошел час, но она так и не вышла из здания. Не выдержав, я отправился в лекарий. Узнав номер кабинета, пошел по длинным коридорам, высматривая ее в посетителях, заглянул к лекарю. Ее нигде не было. Во рту пересохло, а из глубин поднималась голодная тревога, которая не позволяла дышать, воруя кислород. Я вышел на свежий воздух и позвонил ее отцу, но он был на работе и ничего не знал. Набрал номер Лейки, и ее слова обрушились на меня как нежданный порыв ледяного ветра в летний день. Оказалось, что Аля уже дома, закрылась в своей