Конвой - Андрей Петров

Мазая располагался в бывших царских покоях. Роскошь прошлого соседствовала с функциональностью настоящего. Карты на стенах императорской спальни. Компьютеры на антикварных столах. Время сплелось в причудливый узел.

Мазай стоял у окна спиной к двери. В руке — бокал с чем-то красным. Вино? Или что-то другое?

— Знаешь, что я вижу отсюда? — спросил он, не оборачиваясь.

— Ваш форт.

— Неверно. Я вижу мечту. — Мазай повернулся. В полумраке его лицо казалось маской. — Мечту о мире, где человек не прячется за стенами. Где дети играют на улицах, не боясь клыков. Где прогресс не остановлен страхом.

— Красивая мечта.

— Но недостижимая обычными методами. — Мазай подошёл к столу, жестом предложил сесть. — Я пытался двадцать лет. Выстраивал систему, укреплял форты, создавал порядок. И что? Твари всё так же рыскают днём. Люди всё так же умирают.

— Вы сделали многое.

— Недостаточно! — Мазай ударил кулаком по столу. Бокал подпрыгнул, красная жидкость плеснула на полированное дерево. — Прости. Иногда нетерпение берёт верх.

Он сел напротив, налил вина из графина. Обычного вина, понял Егор по запаху. Не кровь, не эликсир бессмертия — просто хорошее вино. Человеческая слабость правителя, который пытается остаться человеком.

— Расскажу тебе историю. О молодом человеке, который попал в Мешок несколько сотен лет назад. Да, не удивляйся — так давно. Время здесь течёт иначе.

Мазай отпил вина, глядя в пустоту. В глазах читалась древняя боль.

— Он был никем. Простой писарь при дворе. Переписывал документы, вёл записи, мечтал о чём-то большем. Но Мешок увидел в нём потенциал. Дал дар — способность чувствовать тварей, влиять на них. Первый Проводник.

Егор замер. Мазай говорил о себе. О том времени, когда был молодым, полным надежд, не знающим цены власти.

— Наблюдатели нашли его быстро. Сказали — ты особенный, ты нужен для великой цели. Юноша поверил. Почему нет? Лучше быть особенным, чем никем. — Горькая усмешка. — Они изучали его, тестировали, обещали раскрыть тайны Мешка.

— И раскрыли?

— О да. Раскрыли. — Мазай допил вино залпом. — Подключили к прототипу устройства. Сказали — это расширит твои способности, сделает сильнее. Не соврали. На несколько минут он стал богом. Чувствовал каждую тварь в Мешке, мог управлять тысячами.

— Но?

— Но устройство создавалось не для усиления. Наблюдателям нужен был не союзник, а подопытный. Они выкачали дар, оставив пустую оболочку. — Мазай налил ещё вина дрожащими руками. — Юноша очнулся обычным человеком. Хуже — калекой. Даже эмоций людей больше не чувствовал.

— Но вы выжили.

— Выжил. Из упрямства. Из ненависти. — Мазай встал, подошёл к карте на стене. — Много лет строил власть обычными методами. Интриги, союзы, предательства. Поднялся от никого до правителя сильнейшего форта. И всё это время помнил.

— О мести?

— О возвращении. — Он повернулся, и Егор увидел в его глазах огонь фанатика. — Я изучал записи Наблюдателей десятилетиями. Понял их ошибку. Они брали дар грубо, как варвары. А нужно — тонко. Не отнять, а поделиться.

— Распределить между многими.

— Именно! Ты понимаешь! — Мазай подошёл ближе, глаза горели. — Представь: тысяча человек с даром Проводника. Пусть слабым, пусть ограниченным — но даром. Армия, способная контролировать всех тварей Мешка. А во главе — ты. Источник, из которого все пьют.

— Красиво. Но Док сказал, что предыдущие попытки...

— Док трус. — Мазай отмахнулся. — Боится рисковать. Да, были неудачи. Но они не имели твоей силы, твоей стабильности. Ты другой.

— Почему?

— Ты принял дар, не борясь с ним. Предыдущие Проводники хотели подчинить тварей силой. Ты хочешь понять их. Это меняет всё. — Мазай вернулся к столу. — Устройство откалибровано под тебя. Док — лучший специалист, что бы он там ни говорил. Риск минимален.

— А если я откажусь?

Мазай помолчал, рассматривая вино в бокале. Красная жидкость медленно вращалась, отражая свет.

— Тогда я найду другого Проводника. Рано или поздно Мешок выплюнет нового. А ты... — Он пожал плечами. — Форт большой. Всегда найдётся работа для человека с талантами. Правда, друзья твои могут пострадать.

— Это угроза?

— Это реальность. — Мазай смотрел прямо в глаза, не моргая. — Кардинал без поддержки микса умрёт за сутки. Забытые без моей защиты падут под первым же ударом. Химера... её нестабильность растёт. Без моих медиков она растворится через месяц.

Каждое слово било как молот. Мазай знал все болевые точки и давил без жалости. В этом была его сила — способность находить чужие слабости и использовать их.

— У тебя есть выбор, — продолжил правитель. — Стать героем, спасти друзей, изменить мир. Или стать никем и смотреть, как они умирают. Что выберешь?

Егор молчал. В голове крутились варианты, но все вели в тупик. Открытый отказ — смерть близких. Согласие — потеря себя. Оставался только обман. Согласиться, войти в доверие, а потом нанести удар изнутри.

— Я выслушал ваше предложение.

— И? — Мазай встал. — Я жду ответа. И Егор... Я знаю о визите Дока. Знаю о его сомнениях. Но он не рассказал тебе главного.

— Чего?

— Устройство работает в обе стороны. Ты получишь не только возможность делиться даром. Ты почувствуешь эмоции всех, с кем связан. Тысячи душ, открытых нараспашку. Это... опьяняет. — В голосе Мазая звучала тоска. — Я помню это чувство. Единение. Понимание. Любовь.

— Вы хотите вернуть не силу. Вы хотите снова чувствовать.

Мазай вздрогнул, как от удара. На мгновение маска упала, обнажив усталого старика, потерявшего способность к эмоциям.

— Сотни лет одиночества. Сотни лет пустоты там, где было тепло. Ты не представляешь, каково это — помнить любовь и не мочь её чувствовать. — Он отвернулся к окну. — Иди. Подумай. Утром решим судьбу Мешка.

***

Ночь опустилась на форт, и крепость ожила. У ворот разгружались караваны, прибывшие под покровом темноты. В казармах сменялись дежурства — ночная смена выходила на посты. Склады работали на полную мощность, принимая грузы. Обычный ритм крепости, где день — время отдыха, а ночь — время работы.

Но под этой привычной суетой зрело напряжение. Слишком много шёпотов в коридорах, слишком осторожные взгляды между офицерами. Что-то назревало в Нулевом форте.

Егор ждал в своих покоях, раздумывая над услышанным. Мазай не был обычным тираном. Это был человек, потерявший самое главное — способность чувствовать. И теперь он