Тьма. Том 7 - Лео Сухов

Надёжность, конечно, оставляла желать лучшего. Но если такой артефакт несколько часов показывает, что владелец мёртв, то, скорее всего, он и в самом деле мёртв. И кто мешал главам родов носить при себе такие игрушки?

А узнав об их гибели, остальные бы начали готовиться. Стянули бы силы со всего Ишима, кратно увеличили количество охраны — хотя бы за счёт наймитов. Ну и организовали бы попытку вооружённого прорыва из города. Нет, такого мы им позволить не могли.

Вот и приходилось лететь вперёд без точных данных, боевого слаживания и практически без разведки. Не считая, конечно, того, что удалось выцепить из городского архива и отследить через камеры дронов.

И всё же пока на нашей стороне был эффект неожиданности. А ещё бронемашины, артиллерия и другая техника. К тому же, мы уже были на ногах и морально готовы к бою. А наши противники, если и встали, то не факт, что до конца проснулись.

Вряд ли кто-то из них думал, что их будут стремительно брать. Обычно с дворянами так грубо дела не делаются. Если, конечно, дорогу Рюриковичам не перешёл. Эти могут, да.

Колонна, ревя и гудя моторами, ворвалась на территорию Золотого угла. Так назывался этот престижный район, застроенный дворянскими особняками. Здесь мы разделились. Каждая отдельная группа знала свой маршрут.

Наши автобусы и бронемашина устремились к треугольнику Малой Карасёвой, Большой Карасёвой и Серебристой улиц.

И сразу же ожила общая волна, где Дашков пожелал всем удачи. Зашумела связь и внутри группы. Сотник внутренней стражи отдавал приказы, которые немедленно дублировали Давид и «тайник».

— Пойдёшь с Давидом, — сообщил я Авелине, которая после происшествия с подвалом отказалась мирно ждать меня у Дашков и теперь просыпалась на соседнем сиденье. — Им твоя защита нужнее будет.

— А ты? — так насупилась жена, будто подозревала, что весь мой путь без неё будет прямо-таки усеян тёмными, отродьями и безвыходными подвалами.

— Пойду с нашей родовой дружиной, — усмехнулся я, успокаивающе чмокнув её в макушку. — Надо же со своими ребятами познакомиться поближе.

— Тогда у вас, кроме тебя, почти не будет поддержки двусердых! — Авелина ещё больше нахмурилась.

— Гололёдовы не сильны своими двусердыми, — пожал я плечами. — К тому же, у меня есть Тёма… Ты же знаешь.

— Береги себя, пожалуйста! — хлюпнув носом и уставившись в окно, попросила Авелина.

— Ты тоже, Лин. На рожон не лезь, просто держи защиту, — я притянул её к себе, чтобы поцеловать и успокоить.

Да мне и самому нужно было справиться с напряжением.

Бой близко. Организм готовится. Адреналин, норадреналин, кортизол. Последний должен, естественно, регулировать уровень стресса. Однако не сразу с этой задачей справляется. Приходиться брать контроль в свои руки.

В бою нельзя быть напряжённым — это мешает. В бою нельзя быть бесшабашным — это смертельно опасно. За две своих жизни я понял, что бой — это работа, и только так. Нужны собранность, холодность, расчёт, внимание и осторожность. Любое отклонение от этих параметров даст врагу преимущество.

Хотя… Честно говоря, семьи убитых глав родов и их охрана — не враги. Противник — да. Но не враг. Просто люди, которых надо взять под стражу и лишить имущества. С чем они, само собой, не согласны, потому что многие не виноваты ни в чём. И ни о какой контрабанде слыхом не слыхивали.

Автобус резко затормозил, прижимаясь к поребрику. Сотник внутренней стражи первым выбрался наружу. За ним последовали тяжёлые ратники и Разводилов. «Тайник» тоже высовывался глянуть, но остался в автобусе. А к нам за это время успел заскочить Всеслав — сотник моей дружины, назначенный на эту должность Давидом.

Через минуту движение возобновилось. Давид давал последние указания Славе, который Всеслав. Ну а тот очень настороженно косился на меня. Видимо, ему накручивали хвост, чтобы берёг меня, как зеницу ока. Спорить я не стал, хоть и был не согласен.

Следующая остановка была как раз моя. Поцеловав жену, я выскочил из автобуса вместе с Всеславом и Тёмой. Кот мгновенно юркнул в тень и исчез. А я проверил полученный у Дашкова автомат, поправил бронежилет и направился к бойцам, собирающимся у дороги.

В это же время нас догнал автобус с «тайниками». Он ехал медленно, и сотрудники Приказа выскакивали чуть ли не на ходу, быстро создавая периметр вокруг трёх усадеб.

Дружина же собралась в единый кулак, к которому присоединился и я.

— Вашблагородие! Вам бы лучше… — начал Слава, но я прервал его жестом.

— Слав, давай без этих всех «бродий»! Я вообще-то на границе служил. И чёрное сердце во время нашествия получил. Вперёд не полезу, но и задвигать меня не надо. Я всё же двусердый, да?

— Так точно! — явно расстроившись, кивнул Слава.

И застыл, соображая, как же тогда меня называть — если «вашбродие» нельзя. Надо было помочь парню, да и остальным моим дружинникам.

— На службе я позывной не успел заслужить. Так что… Не стесняйтесь, раз вместе в бой идём, давайте по имени! — облегчил им задачу я. — Фёдор, просто Фёдор.

— Фёдор… Тогда вы, Фёдор, держитесь, пожалуйста, рядом с Хлебовым! — Слава указал на мрачного бойца в возрасте. — И его полудесятком. Хлебов!

— Буду заботливым, как мама и папа! — очень серьёзно кивнул тот.

— Всё, выдвигаемся, как только собьют защиту! — Слава заговорил уже в рацию. — Хобот и Белый, на вас ворота: вы выносите их. Остальные: заходим на земли Гололёдовых, и сразу по укрытиям. Об обнаруженных охранниках сообщаем.

— Я, значит, Хлебов. И фамилия такая, и позывной! — не поленившись, ещё раз представился мне полудесятник, а затем указал на своих подчинённых: — Мои ребята — Молчун, Пехтура, Свистун и Лаптёнов.

— Ну вы тоже слышали. Я Фёдор, — кивнул я. — Не мешаю, огнём поддержу. А если встретим опасного противника, всё же выдвинусь.

— Не стоило бы! — страдальчески поморщился Хлебов, скосив взгляд на Славу.

— Не переживайте. Может, вы и заметить не успеете, как я это сделаю! — усмехнулся я, чувствуя, как скорость моего восприятия уже мало-помалу вырастает.

Что-то начиналось. Видимо, бронемашины начали ковырять защиту Борщеньевых с другой стороны холма, и чёрное сердце на это реагировало.

— В укрытие! — скомандовал Слава.

Собственно… Из укрытий здесь был только высокий поребрик