Золото и пепел. Хроники города номер Три - Соколова Мария

Я киваю, уверенно подаваясь навстречу с соблазнительной улыбкой. И, впившись в мои губы долгим голодным поцелуем, Кайл начинает осторожно двигаться, давая мне время привыкнуть к новым ощущениям, боясь причинить даже малейший дискомфорт. Однако по его тяжелому дыханию я отлично чувствую, насколько трудно ему сейчас себя сдерживать. Но вскоре боль сгорает в разрастающемся огне блаженства, и страсть захлёстывает нас с головой.

Темп становится всё быстрее, поцелуи – откровеннее, трепетная нежность уступает место ненасытной одержимости, и я теряюсь в нём без остатка. Наши стоны заполняют комнату, сливаясь со звуками, доносящимися с улицы, похожими на праздничный фейерверк, но мы не замечаем ничего вокруг – есть только этот момент, только я и он, сплетённые воедино. Кайл ласково убирает прядь волос с моего лица, прикусывает мочку уха, и я судорожно вцепляюсь в простынь, облизывая пересохшие губы. Незнакомые прежде, но невероятно приятные ощущения распускаются во мне, словно первые весенние цветы. И внезапно всё внутри вспыхивает ярчайшими звёздами, окрашивая мир в новые, невообразимые цвета.

Кайл, жадно ловя губами каждый мой вздох, каждый мой стон, не останавливается, продолжая двигаться всё безудержнее и резче. Волшебные ощущения не стихают, а, наоборот, усиливаются, становясь только интенсивнее и острее. И, отдавшись им без остатка, я царапаю его спину, наслаждаясь волнами удовольствия, накатывающими одна за другой и стирающими все границы реальности. Задыхаясь, я выкрикиваю его имя и чувствую, как его тело напрягается, разделяя со мной эйфорию.

Легкая дрожь пронизывает меня до кончиков пальцев, голова кружится, а блаженная улыбка не сходит с губ. Чувствую себя одновременно изнеможённой и неимоверно счастливой.

Кайл, тяжело дыша, медленно опускается рядом, притягивая меня ближе.

— Должно быть, я сделал что-то невероятно хорошее в прошлой жизни, чтобы заслужить тебя.

— Откуда такая уверенность? — с довольной улыбкой спрашиваю я, устраиваясь поудобнее на его плече. — Может, наоборот, что-то очень плохое, и я – твоё наказание на всю жизнь?

— Главное, что на всю жизнь, — уверенно заявляет он, зевая и крепче прижимая меня к себе.

***

Комната всё ещё погружена в непроглядную тьму, когда сквозь сон до меня доносится тихая, но такая раздражающая мелодия будильника с прикроватной тумбочки. Да ладно… Неужели уже 5:40 утра? Кажется, я только заснула, и уже нужно вставать? Как же хочется поспать ещё часочек… Ну, или хотя бы десять минут… Но звук неумолимо и беспощадно прокрадывается в сознание, заставляя открыть глаза и резко откинуть одеяло, и… Ой!

Едва почувствовав моё движение, Кайл, до этого казавшийся крепко спящим, мгновенно ловит меня. Секунда – и я оказываюсь под ним, совершенно обездвиженная и беспомощная.

— И куда это ты так рано собралась? Разве у тебя сегодня не выходной?

— Прости, пожалуйста, что разбудила. Ты спи, номер наш до полудня. А мне нужно домой… Обещала маме вернуться к утру, — смущенно бормочу я, стараясь не замечать его горячую ладонь, нежно скользящую по моей груди.

— Ого! То есть, все-таки существуют на свете люди, перед которыми ты держишь слово?

— Ну, это же мама… И я не могу её подвести…

— А меня, значит, можно раз за разом подводить и злить, устраивая внезапные сюрпризы? — шепчет он на ухо, слегка прикусывая мочку, в то время как его коварная рука опускается все ниже, вырисовывая обжигающие узоры на моем животе.

— Ну нет, нельзя… Но разве тебе не понравился наш вчерашний вечер? И мне правда уже пора: нужно ещё успеть быстренько принять душ, высушить волосы, кофе выпить, — я смотрю на него жалобным взглядом, но, кажется, это совершенно бессмысленно, или…

Неожиданно Кайл отпускает меня, даря обманчивую свободу. Но лишь для того, чтобы перехватить мои запястья и крепко прижать их к подушке, лишая всякой надежды на побег. Его прикосновения сводят с ума, распаляя воображение до предела и пробуждая неистовое желание. Дыхание сбивается, но я отчаянно пытаюсь казаться невозмутимой, практически безуспешно заглушая бушующий внутри пожар.

— А я вот обещания всегда выполняю. Помнишь, как я сказал на пляже, что следующий твой сюрприз не останется без последствий? — с вызывающим блеском в глазах Кайл начинает чувственно ласкать меня, не отпуская и не переставая при этом отчитывать. — Если ты вдруг ещё не до конца поняла, то подобные твои идеи, прямо скажем, выводят меня из себя. Не хотел поднимать эту тему, но ты ведь вынуждаешь. Для тебя все эти траты – капля в море, а для меня – зарплата как минимум за год. Да, ты не ослышалась, не удивляйся. Неужели ты со своим любопытством никогда не интересовалась, сколько зарабатывают истребители?

С трудом сдерживая стоны наслаждения, я потрясенно смотрю на него, отрицательно мотая головой. Его слова обжигают сильнее его прикосновений. Кровь приливает к лицу, а внутри неумолимо поднимается гигантское цунами вины и раскаяния. Неужели всего один-единственный ужин и номер в гостинице стоят так дорого в сравнении с оплатой за спуски в шахту?

Я была уверена, что истребителям платят достойно, пусть и несколько меньше, чем нам в центре управления… Но ведь они рискуют жизнью почти каждый день, защищая город! Получается, в индустриальном районе бедные – не только безработные и чернорабочие, а в принципе все? Но почему государство не ценит тех, от кого фактически зависит безопасность нашей страны? Это ведь совершенно нелогично и несправедливо! А компенсация за смерть тоже что ли копеечная?! Какая же я тупая и наивная… Какой же позор… Никогда прежде я не испытывала одновременно столь противоречивых эмоций: шок, жгучий стыд, смущение, нарастающее удовольствие и глубочайшее смятение.

— Так вот, милая, — продолжает Кайл, с усмешкой глядя мне прямо в глаза. — Ещё один такой "сюрприз", и я буду очень, очень зол. Ты поняла меня?

— Да, поняла, — едва слышно выдыхаю я в ответ. — Прости меня, пожалуйста. Я больше так не буду. И зря ты не рассказал мне об этом раньше… Я такая дура…

— Ты не дура, — перебивает меня Кайл, смягчившись. — Ты просто слишком добрая и веришь в лучшее в людях. Но мир жесток, и в нём полно уродов, которые этого не заслуживают.

— Но ведь есть же и хорошие люди… Но да, ты, наверное, прав… Скажи честно, есть что-то еще, чего я не знаю? И прошу, не