Непрощенный - Александр Лидин

Вот и все.

Артем опустил паучиху на пол, выпрямился и огляделся по сторонам. Во рту стоял омерзительный вкус ржавчины: сам того не заметив, он сглотнул немного крови. Сознание разрывалось между двумя желаниями: избавиться от этого вкуса… и занять лежачее положение, чтобы не вставать как минимум сутки. Нормальные земные сутки.

— Не слипай! — раздался гневный вопль «вдовушки». — Сейчас захлопнется! Что будешь делать?

Да, пожалуй, она права.

Артем пососал язык, чтобы во рту собралось побольше слюны. Нехорошо, конечно, плевать на пол, но…

Он еще раз мрачно огляделся, словно в коридоре невесть откуда могла появиться урна, и сплюнул в угол, потом прочистил нос и прошел внутрь.

Небольшой зал вызывал навязчивое ощущение дежавю. Нет, дежавю тут ни при чем. Просто такие же пульты управления с экранами он видел… да, в самом начале путешествия по подземелью. Только вот полупрозрачной колбы в три метра высотой там не было.

Внутри которой плавало нечто, увитое проводами — круглое, бледное. Мягкий слабый свет, заливающий зал, не мог проникнуть в густую полупрозрачную жидкость. Артем подошел ближе… и тут словно пудовый кулачина вошел в поддых. Едва успев сложиться пополам, он оперся о ближайший пульт, и его вырвало.

Человеческий организм — штука надежная. Недаром Господь четыре дня отрабатывал технологии на материи живой и неживой, травках, цветочках и братьях наших меньших. Но в один непрекрасный миг заложенный Господом запас прочности кончается.

И что станет последней соломинкой — только Ему, Господу, ведомо.

В своей жизни Артем многое пережил и много на что насмотрелся. Но это… Зрелище было омерзительным до тошноты и в то же время жалкое.

Человеческая голова. Лысая, как яйцо… нет, скорее, как какой-то чудовищный плод, гниющий изнутри. Толстые натруженные вены перерастали в трубки, сделанные то ли из пластика, то ли из высушенной кожи, и по ним лениво текла темная жидкость. Такие же трубки пучками торчали снизу, из шеи. Глядя на него, Артем ощутил нечто вроде раздвоения личности. В то время как одна половина его сознания боролась с ужасом и отвращением, другая спокойно и беспристрастно перечисляла приметы пострадавшего (жертвы?) и признаки, по которым можно было установить причину смерти.

Судя по характеру раны, голова скорее оторвана от тела, чем отрезана… Цвет кожи и внешний вид тканей указывает на то, что голова некоторое время находилась в воде…

…Или «длительное время»? Кстати, а кто сказал, что это вода?

Широкий рот с пухлыми, как у негра, губами был приоткрыт. Крупный нос картошкой словно размяк, но продолжал впитывать жидкость всеми зияющими порами кожи. Покойник был лыс, но мало того: у него не было ни бровей, ни ресниц, и это напоминало о каких-то других утопленниках, у которых наблюдался тот же характерный признак. На лице застыло выражение, словно утопленник закрыл глаза, пытаясь что-то вспомнить… да так и не открыл.

— Эй, напарник… Напарник?!

Артем поймал себя на том, что уже минуту таращится в никуда. Вместе с ощущением реальности накатила дурнота, и он снова ухватился за край пульта.

— Тихо, тихо, не падай… — в скрипучем голоске Матильды послышалась непритворная тревога. — Ты что…

Сквозь антрацитовую обморочную пелену Артем услышал дробный шорох ее лапок… и взвыл от боли.

— Это ты «что»! — заорал он, хватаясь за укушенную лодыжку.

Вот и все. Сейчас — судороги, боль в мышцах… потом черный коридор, белый круг… и доброе время суток, святой Петр.

В этот момент Артем сообразил, что апостолу придется подождать, да и укус почти прошел.

— Это ты «что», а я ничего, — огрызнулась Матильда. — Кровь твою попробовала. Как я иначе пойму, что с тобой случилось?

— И что со мной могло случиться? — мрачно осведомился Артем. Боль понемногу утихала, признаков отравления пока не наблюдалось, в голове слегка просвежело. Хотя черт его знает, чем это потом аукнется…

— Могло что угодно, — спокойно отозвалась паучиха. — Съел чего-нибудь… или заразился…

Она задумчиво скрипнула жвалами и добавила:

— А так ничего не случилось. Еда непривычная. И подергался.

— Ага, — Артем потер скулу. — Знакомого встретил.

— Знакомого?!

— Шутка.

Он отвел глаза, чтобы не встречаться взглядом с головой в колбе, и принялся разглядывать поверхность пульта. Почему-то возникло ощущение, что «утопленник» подглядывает за ним из-под лишенных ресниц век — ощущение весьма неприятное.

Пульт был противоестественно чистым, словно его только что протерли тряпкой — ни пылинки, ни волосинки. Хотя откуда тут волосинкам взяться? Что же до кнопок и разной формы сенсорных панелей… Артем не обладал фотографической памятью и не рискнул бы сыграть в «десять отличий», сравнивая его с теми, что видел раньше.

Нет, одно отличие все же наличествовало. Отсутствие кнопки «вкл.»… Или «пуск». Или, на худой конец, «старт».

Но ведь как-то эта хрень должна включаться!

Подключив к поискам Матильду, Артем вскоре пришел к неутешительному выводу. Если «хрень», то есть система, управляемая с этих пультов, включалась, то явно не с самих пультов, а может, и не из этого зала вовсе.

Последнее представлялось совсем печальным. Искать кнопку, которая включает неизвестно что, на территории, сравнимой по площади с небольшим городком вроде нежно любимого Артемом Петродворца, но застроенного вместо очаровательных краснокирпичных хрущевок и старых двухэтажных домиков высотками… А не пошло бы оно куда подале?

— Ну, что у тебя хорошего? — устало поинтересовался он, присаживаясь в ближайшее кресло.

Паучиха вылезла из-под одного из пультов и совсем по-человечески развела передними лапками.

— Смотря что мы искали. Взгляни, если есть желание.

Артем нехотя оторвал зад от кресла и поплелся за ней.

Находка и в самом деле оказалась занятной. Во всяком случае, ничего похожего Артему пока не попадалось: шар, размером напоминающий дыню-колхозницу, а цветом — графитный стержень и непонятно каким образом держащийся на тоненьком стерженьке. Его поверхность была безупречно гладкой, но не блестела. Артем не мог избавиться от ощущения, что шарик можно сжать в руке безо всякого усилия, а если отпустить, он расправится, как кусок поролона.

Вот только желания тискать загадочный предмет почему-то не возникало.

— Прелесть какая, — пробормотал Артем, присаживаясь на корточки и разглядывая шарик снизу. Конструкция не была монолитной — по крайней мере снаружи. С этой точки обзора четко просматривался стык между стерженьком и шариком. — Вопрос только, для чего она предназначена.

— Может, это ханда? — предположила паучиха.

— Ханда?!