Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон

— Возможно, какие-то известия достигли его после нашего маленького приключения на Темзе, — предположил Иоганн. Он говорил отрывисто и поддерживал голову рукой — а может, массировал себе лоб. Для Каролины нагоняй со стороны короля Англии и курфюрста Ганноверского мог быть банальной семейной стычкой, но Иоганн воспринимал дело совершенно иначе.

— Отлично, — сказала Каролина. — Значит, я возвращаюсь в Ганновер.

— Хорошо! — Иоганн вскочил и вышел. Если бы кто-нибудь отважился остановить его и спросить зачем, он бы ответил, что намерен сделать нечто очень важное и практическое. Однако и Каролина, и Элиза прекрасно понимали, что причина в его взвинченности: если бы он остался сидеть и разговаривать, то сошёл бы с ума.

— В Ганновер, — продолжала Каролина, — только чтобы через несколько недель снова ехать сюда! В письме говорится, что его величество рассчитывает быть в Англии к концу сентября. Если мы с принцем Уэльским будем его сопровождать, то мне, едва достигнув Ганновера, придётся поворачивать в обратный путь.

— Географически, да, вы вернётесь на ту же широту и долготу, — согласилась Элиза после недолгого раздумья. — Но вы уже не будете здесь инкогнито. Так что в общественном смысле вам предстанет незнакомый город и совершенно иная жизнь.

— Наверное, да, пока мы будем жить в Сент-Джеймском дворце, окружённые придворными и послами, через забор от герцога Мальборо, — сказала Каролина. — Но если я что и узнала от Софии, так это следующее: принцессе полезно иметь не одну резиденцию. Лейнский дворец был для неё тем же, чем станет для меня и Георга-Августа Сент-Джеймский. При первой возможности она переезжала в Герренхаузен, чтобы жить, как ей нравится, и гулять по саду. Вот почему я так хотела получить этот дом. Он будет моим Герренхаузеном, а вы — моей дуаенной.

— Слава Богу! — воскликнула Элиза. — Я боялась, что вы скажете «дуэньей».

— Камер-фрау, обергофмейстериной или кем-нибудь ещё, — рассеянно произнесла Каролина. — Надо будет подыскать вам английский титул. Как бы вы ни звались, суть в том, что вы будете жить здесь, по крайней мере часть времени, гулять со мною по саду и беседовать.

— Обязанности представляются не слишком обременительными, — улыбнулась Элиза. — Однако знайте, что через любое место, где я живу, проходят толпы странных людей, связанных с моими усилиями добиться отмены рабства и тому подобным.

— Замечательно! Тем больше он будет напоминать мне Шарлоттенбург той поры, когда была жива София-Шарлотта.

— Меня могут посещать ещё более странные и грубые люди…

— У вас такой мечтательный вид… Вы вспомнили своего давно пропавшего возлюбленного?

Элиза вздохнула и нехорошо посмотрела на Каролину.

— Я не забыла нашу увлекательную беседу в Ганновере, — сказала та.

— Давайте поговорим о другой увлекательной беседе! — воскликнула Элиза. — Какие вести из библиотеки?

— Когда я уходила, они всё ещё ругались. Оба очень гордые люди. Ньютон особенно не склонен уступать. Двор переедет сюда, бедный Лейбниц останется в Ганновере. Преимущество на стороне Ньютона. Он выиграл спор о приоритете, по крайней мере, так считают члены Королевского общества. Неприятности вокруг Монетного двора, судя по всему, разрешились.

— Это он вам сказал? Коли так, вот уж и впрямь чудо! — заметила Элиза.

— Почему?

— А разве ковчег не под надзором Чарльза Уайта? И разве Ньютону не предстоит испытание ковчега?

— Всё это он мне сказал, — ответила Каролина, — но Ньютон считает, что преодолел трудности, арестовав архипреступника по прозвищу Джек-Монетчик. Этот мерзавец теперь в руках сэра Исаака; скоро его повесят не до полного удушения, выпотрошат и четвертуют на Тайберн-кросс… Иоганн? Иоганн!!! Принеси нюхательную соль, герцогине дурно!

Иоганн вбежал в комнату всего несколько секунд спустя, однако к этому времени его мать уже овладела собой: она по-прежнему крепко держалась побелевшими пальцами за подлокотники, чтобы не сползти на пол, но краска уже вернулась её щекам.

— Пустяки, — сказала Элиза, поднимая взгляд на своего первенца. — Можешь заниматься своими делами.

Иоганн ушёл, взволнованный и обескураженный.

— У меня бывают такого рода каталептические припадки от перенапряжения, когда приходится думать о слишком многих вещах сразу. Всё уже в порядке. Спасибо за участие, ваше высочество. Перейдём к…

— Ни к чему мы не перейдём! — объявила принцесса Уэльская. — Мы продолжим обсуждать эту увлекательнейшую тему в мире! Вы любите самого знаменитого преступника за всю историю человечества!

— Ничего подобного! — возмутилась Элиза. — Он меня любит, вот и всё.

— Ах, это совершенно меняет дело.

— Ваша ирония излишня.

— Как вы познакомились? Я обожаю истории про то, как встретились истинные влюблённые.

— Мы не истинные влюблённые, — отрезала Элиза. — А как мы познакомились… ну, это не ваше дело.

Распахнулась другая дверь, и вошёл Лейбниц. Он с мрачной торжественностью поклонился дамам.

— Как я понял, намечается отъезд в Ганновер, и весьма скоро, — начал учёный. — Если ваше королевское высочество позволит, я бы поехал с вами. — Он повернулся к Элизе. — Сударыня! Наша дружба, начавшаяся в Лейпциге тридцать лет назад, когда наши пути пересеклись на ярмарке, и мне довелось пережить небольшое приключение вместе с вами и вашим другом-бродягой…

— Ага! — воскликнула Каролина.

— …близится к завершению. Благородная попытка принцессы достичь философского примирения, в которой ей с таким терпением и тактом помогал доктор Уотерхауз, должен с прискорбием сообщить…

— Провалилась? — спросила Каролина.

— Перенесена на другой срок, — сказал Лейбниц.

— Какой?

— Сотни, может быть, тысячи лет.

— Хм-м, — сказала Каролина. — Не много практической пользы будет от этого Дому Ганноверов, когда придёт время выбирать новый Тайный совет.

— Очень сожалею, — пожал плечами Лейбниц, — но некоторые вещи нельзя ускорить. Другие, как мой отъезд из Лондона, напротив, происходят чересчур быстро.

— Где сэр Исаак и доктор Уотерхауз? — спросила принцесса.

— Сэр Исаак уехал и передаёт извинения, что не попрощался лично, — отвечал Лейбниц. — Как я понял, у него очень спешные дела. Доктор Уотерхауз сказал, что подождёт в саду на случай, если вы захотите отрубить ему голову за провал миссии.

— Отнюдь! Я пойду поблагодарю его за услугу — а вас жду завтра на корабле!

И Каролина стремительно вышла из комнаты.

— Элиза, — сказал учёный.

— Готфрид, — отозвалась герцогиня.

Лондонский мост

на следующий день

— Оно было совсем не таким слёзным, как могло бы, учитывая, сколько мы с герцогиней знакомы, как много вместе пережили и всё такое, — сказал Лейбниц. — Разумеется, мы будем держать связь через переписку.

Он говорил о вчерашнем расставании с Элизой в Лестер-хауз, но с тем же успехом его слова могли относиться к их с Даниелем теперешнему прощанию на Лондонском мосту.

— Сорок один год, — проговорил Даниель.

— Я думал о том же! — выпалил Лейбниц чуть ли не до того, как Даниель успел