Математик Боя. Возвращение - Blood_and_Tea

тоже не очнулись. Магия Ловена была под стать его упорству, ведь с помощью первой он смог усыпить сразу четыре шиноби уровня Каге и Узумаки, а с помощью второго — уговорить Сенсому поделиться информацией вперед остальных.

— Это очень плохо, — серьезно произнес Архимаг, делая особо большой глоток из фляги.

— Почему же? — Сенсома удивился, ведь раньше Брау не особенно обращал внимание на серьезность разборок шиноби.

В общем-то, удивился он зря.

— После использования моего коронного заклинания я полностью трезвею и не могу напиться еще пару часов, — хмуро поделился Ловен. — Ты хоть понимаешь, насколько все скверно?

Перерожденный усмехнулся.

Они сидели с Архимагом на самом краю горного хребта — основного в Молнии. Дальше их будет ждать затяжной переход через всю Страну, но зато это будет почти безопасно, ибо сейчас силы шиноби Облака очень ослаблены. Вернее заняты, так как их Каге повержен и теперь его место предстоит занять следующему. Пара недель хорошей форы — им хватит этого времени, особенно если учесть наличие в отряде Дана и Цунаде, знающих Молнию (как своего главного противника в этой войне), как свои пять пальцев.

Здесь и сейчас они в безопасности. И дальше все будет просто. Поэтому Сенсома организовал привал до тех пор, пока их товарищи не проснутся. И, возможно, именно поэтому и поведал Ловену то, что узнал от Райкаге.

— Как бы то ни было, наш план ясен, — вернулся к теме Сенсома. — Мы будем искать и найдем. Шоурая, доказательства его существования, Ошими… Сейчас все это имеет одинаковую важность. Возможно. А может быть я просто стал слишком черствым… Может быть я больше не хочу встретить сына? Каким он вырос? Кем он стал? И кем считает меня?..

— Ты думал об этом в бою сегодня? — выгнул бровь Ловен. — Парень, ты себя не жалеешь.

— Ты не понимаешь, — Сенсома качнул головой. — Третий Эй и Четвертый… отец и сын. Третий воспитывал сына с рождения. С первых дней. И Четвертый его уважает и любит. В этом плане я даже не отец. Только биологически.

— Но Автор же ясно пишет — ты любишь сына.

— Люблю.

— Тогда и не парься! — в миг оказавшись рядом с другом, Ловен легко стукнул его по макушке дном бутылки. — Просто найди его и люби дальше. Каким бы он ни был.

Сенсома усмехнулся мудрому старику и хотел было что-то ответить, но в это самое мгновение почувствовал мощное колебание чакры. Оно походило на техники из последней битвы с Учиха, но и отличалось немало. Как минимум тем, что автором этого колебания был точно не Минато. Большая странность заключалась в чакре, которая вызвала этот эффект…

Ведь это была собственная чакра Сенсомы.

— Что? — тут же почуял неладное Ловен.

Сенсома встал на ноги и прислушался к своим ощущениям. Озадаченность в его глазах пропала, но ее сменило хмурое выражение. Он обернулся к Архимагу и серьезно приказал ему:

— Будь осторожен.

А после великий Математик Боя и Бог Шиноби… исчез.

Ловен удивленно икнул и, вскочив, осмотрелся, но нигде поблизости не было даже намека на то, куда делся Сенсома. Только ровные серые скалы и сопевшие во сне Сашими, Омо, Като и Цунаде. Вздохнув, Ловен сел обратно и сделал глубокий глоток. К его удивлению, алкоголь тут же ударил в голову.

Брау задумался, и его мозг, получив вопрос, сгенерировал ответ.

— О, так это я от безопасности не пьянел! — догадался Архимаг, тут же делая следующий глоток. — А вот теперь… Эх, нам пиз…

* * *

Итачи шел по тихим улицам Конохи, смотря ровно перед собой. Его не интересовали, ни праздные гуляки (коих было очень и очень мало, ввиду военного времени), ни ученики Академии, стайками носящиеся по всему селению, ни даже сверстники, усиленно зовущие мальчика к себе в компанию.

Нет, молодой Учиха был намерен не отвлекаться ни на что ровно до своего прибытия на тренировочный полигон. А там… Там он тоже отвлекаться не планировал.

Но шиноби предполагает, а Ками располагает.

— Побереги-и-и-ись! — донеслось громкое из-за спины, но слишком уж поздно.

Даже с учетом всей своей гениальности и собранности, Итачи не успел уйти с траектории удара, а потому по полной ощутил его на себе. Кто-то не совсем крупный (лишь немногим тяжелее самого мальчика) врезался в него на большой скорости, и они вместе кубарем покатились по улице.

И катились бы себе дальше, если бы не нога, «услужливо» подставленная кем-то из городских.

— Мелкие шиноби так шумят, — насмешливо произнес мужчина, затормозивший Итачи и неизвестного. — Вам, наверное, очень-очень весело?

— Кто еще тут мелкий? — воскликнул «некто». — Я — твой будущий Хокаге, слышь?!

Итачи помотал головой и поднялся, осматривая незнакомца, остановившего их. Высокий рост, худощавое телосложение и фиолетовые волосы в странной прическе — по виду мужчина и сам мог бы быть шиноби, но Учиха не чувствовал его чакру. Незнакомец прищурился в ответ на внимательный взгляд и шутливо поклонился.

— Кизаши Харуно, Учиха-кун, — он перевел взгляд на «кого-то». — И вас приветствую, будущий Хокаге-доно. Тоже Учиха-кун, да?

— Именно так! — уверенно припечатал «некто», оказавшийся ни кем иным как Обито Учихой. — О, Итачи, привет, кстати.

— Приветствую, — Итачи кивнул, в душе подумав, что извинился соклановец где-нибудь по дороге их падения. — Тебе уже можно бегать?

— Вообще-то нельзя, — Обито надулся, но тут же подобрел. — Так что я свалил с госпиталя. Там только и делают, что просят подождать чего-нибудь, а я ведь уже здоров, сам видишь! Так что теперь я в таком положении.

— В положении? — переспросил мужчина, назвавшийся Кизаши и засмеялся. — Хе-хе, как и моя женушка! Поздравляю, парень!

— Да я не в том смысле, старик!

— Кизаши, где ты там пропадаешь?! — донесся до троицы раздраженный женский голос.

— Иду, ягодка! — крикнул в ответ мужчина и вновь шутливо поклонился.

— Я от Какаши бегаю, — заявил Обито, махнув ему рукой. — О, Итачи, ты занят? Помоги мне!

— Я…

Договорить Итачи, равно как и отойти от них Кизаши, не успели, так как в этот самый момент откуда-то с окраины деревни донесся гулкий звук мощного взрыва. Все те немногие, кто оказался в это время на улице, замерли, будто зайцы перед волком, и напряженно вслушивались в повисшую тишину ровно до следующего взрыва.

А после до их ушей донесся угрожающий низкий гул. Итачи не догадывался об