Комморра - Виктор Чуперка

В голосе людей не было жалости, не было сочувствия.

Расправа над дворянами, которую они устроили, стала пропагандой веры в богиню. Каждый крик боли, каждая капля крови укрепляли веру простых людей в то, что справедливость наконец пришла в их мир.

— На площадь! Я хочу посмотреть на казни дворян! — кричали в толпе. Эти слова подхватывались и передавались из уст в уста, словно молитва нового культа.

Она молча пошла в сторону площади.

Люди вокруг неё расступились, опасаясь спровоцировать. Её фигура, облачённая в странные доспехи, излучала силу и опасность, которую даже самые отчаянные не рисковали испытывать.

Рядом с ней резвился друкари, волоча голую дворянку за волосы по улицам. Её некогда изысканная кожа теперь была покрыта грязью и синяками, а глаза, полные ужаса, смотрели в никуда. Исполняя приказы Архонта, они боялись причинить боль не связанным с дворянами людям. Поэтому отвратительные с точки зрения богини Иши действия обычные люди воспринимали как праздник.

Простая женщина с грубой, дублёной от солнца кожей кинула в дворянку камень, а друкари игнорировал подобное поведение. Для него сегодня был превосходный театр боли. Мон-кей, которых они пытали, испытывали превосходные эмоции боли, другие мон-кей, которые на это смотрели, испытывали радость.

Коктейль из двух противоположных эмоций приносил эльдарам экзотическое и новое чувство удовольствия. Поэтому ведомые эмоциями, они даже соизволили иногда говорить с людьми, которые испытывают к ним восхищение. Их обычно надменные лица сейчас выражали что-то, похожее на удовлетворение.

Что такое эмоции? Для Имоен это была загадка. Кроме её желания жить, у неё была привязанность к Ризалии, богине и Кою. Эти связи, словно тонкие нити, удерживали её в мире живых, давали смысл её существованию.

Чем больше она читала электронных книг из библиотеки синего-21, тем больше девушка осознавала свою аномалию. Даже сейчас она ничего не чувствовала. Она может понимать, когда кто-то испытывает эмоции, анализировать, но трудно понять, как эмоции могут влиять на поведение. Книги говорили о страсти и отчаянии, о любви и ненависти, но для неё это были просто слова, лишённые внутреннего содержания.

Как люди могут разговаривать так часто? Для неё всё было таким хаотичным. Всё, что нужно, — это жить, а чтобы жить, нужно поклоняться богине жизни Ише. Формула простая, так почему им нужно тратить столько усилий, чтобы люди в этом мире поклонились богине жизни? Почему эмоции управляют ими так сильно? Почему они не могут просто быть рациональными?

Девушка отложила свой анализ в сторону, она наконец дошла до площади.

Площадь представляла собой зрелище, которое Имоен не ожидала увидеть. Широкое пространство, некогда служившее для торговли и празднеств, сейчас превратилось в арену народного суда. В центре возвышался наскоро сколоченный помост из тёмного дерева, освещённый десятками факелов. Руны Иши, нарисованные белой краской, покрывали каждый его угол, светясь тусклым мерцающим светом в сумерках надвигающейся ночи. Каждая линия пульсировала, словно живая, наполненная тайной силой.

Толпа заполнила площадь до краёв. Тысячи людей всех возрастов — от седых старцев до детей, которых родители подняли на плечи, чтобы те могли лучше видеть происходящее. Воздух был наэлектризован смесью страха, нетерпения и странного, пугающего ликования. Имоен заметила, что некоторые люди украсили свою одежду наспех нарисованными символами Иши. Их лица, раскрашенные белой краской, придавали толпе вид религиозного экстаза.

Перед помостом стояла шеренга друкари в чёрных доспехах, их лица скрывали зловещие шлемы. Они держали на цепях группу дворян — мужчин и женщин, многие из которых были лишены одежды. Их некогда надменные лица теперь искажались от страха и унижения. Некоторые плакали, другие тихо молились своим богам, третьи просто застыли в оцепенении.

В центре помоста стоял Кой. Его лицо излучало спокойствие и что-то ещё — уверенность человека, убеждённого в своей правоте. Его глаза, ясные и проницательные, казалось, видели не только то, что происходит сейчас, но и то, что должно было случиться в будущем.

Когда Имоен приблизилась, Кой поднял руку, и площадь мгновенно затихла. Даже дети перестали шуметь, как будто весь город задержал дыхание.

Она чувствовала, как волна варпа расходится по площади. Вероятно, он воздействует на людей своими псайкерскими силами. Область вокруг неё была лишена варпа, поэтому она отошла от людей, чтобы не мешать его магии. Воздух вокруг неё был чист, но в нескольких шагах уже начинал дрожать и переливаться, как марево над раскалённым песком.

— Верующие в Ишу! — его голос разнёсся над площадью, усиленный тонкой магией, которую Имоен могла почувствовать. — Сегодня наступил день, о котором вам говорила Богиня. День, когда цепи сбрасываются, а хлеб и вода ждут каждого!

Толпа ответила одобрительным гулом. Кой указал на группу дворян. Его жест был спокойным, почти ленивым, но в нём чувствовалась неотвратимость судьбы.

— Эти люди обвиняются в преступлениях против всех нас. Против ваших детей. Против самой жизни, которую даровала нам великая Иша!

Он начал зачитывать список обвинений, каждое из которых встречалось криками одобрения:

— Барон Нельсон, который повышал налоги во время голода и казнил фермеров, не способных заплатить!

— Элеонора, которая отнимала детей у матерей для работы в своих шахтах, где они умирали от кровавого кашля!

— Лорд Вистан, чьи солдаты насиловали женщин и сжигали деревни по его приказу! Всё это выставлялось как нападения бандитов.

Список продолжался, каждое имя сопровождалось перечислением жестокостей и притеснений. Имоен заметила, что некоторые обвинения были, возможно, преувеличены, но в глазах людей горел огонь искренней ненависти. Каждое слово Коя падало в сердца слушателей, как семя в плодородную почву, и тут же прорастало ненавистью и жаждой мести.

После каждого имени друкари, стоявшие позади Коя, начинали свою работу. Они были мастерами боли и унижения. Один дворянин закричал, когда длинная игла вошла под его ноготь. Дворянка завыла, когда ей медленно отрезали ухо. Кровь стекала по помосту, оставляя тёмные дорожки на дереве.

В отличие от того, что Имоен наблюдала раньше, здесь друкари не скрывали своих действий. Они превратили пытки в представление, гротескную театральную постановку. Их движения были плавными, почти танцевальными, как у артистов, исполняющих любимую роль.

И толпа… толпа кричала от радости. Люди, которые всю жизнь жили в страхе перед знатью, теперь наслаждались их мучениями. Матери поднимали детей выше, чтобы те лучше видели. Старики