Нова - Максим Балашов

ты взяла, что у нас будет именно сын? И почему, чёрт побери, ты не поговорила со мной об этом заранее? — Его лицо выражало крайнюю степень растерянности. — Чувствую себя, будто меня обокрали в тёмном переулке. Причём стащили даже последние трусы!

Маса склонила голову набок, изучая его реакцию с искренним недоумением:

— Странный ты, Мёрфи. На Нове мужчины обычно прыгают от радости, когда их жёны берут все заботы о ребёнке на себя. — Она провела пальцем по его напряжённой челюсти. — А судя по твоей реакции, кажется, что, отдав мне свою сперму, ты теряешь частичку собственной души.

Затем она уверенно продолжила:

— А насчёт сына… — её губы растянулись в торжествующей улыбке, — у нас есть технологии, позволяющие точно выбрать пол ребёнка ещё до зачатия. Генная инженерия, знаешь ли, не стоит на месте. — Она игриво подмигнула. — Федерация, конечно, регулирует соотношение мальчиков и девочек, но при наличии денег и связей… — её голос стал сладким, как мёд, — можно получить именно то, что хочешь. В моём случае — миниатюрную копию моего любимого землянина.

Крас глубоко вздохнул, потирая переносицу. В его глазах читалась смесь растерянности, удивления и какой-то странной нежности.

— Взрослое решение, — наконец произнёс он, — но всё же лучше бы ты поговорила со мной сначала. — Он нервно провёл рукой по волосам. — У меня ещё не было детей, я даже не представлял, что когда-нибудь… — голос его дрогнул, — и теперь не знаю, как к этому относиться.

Он поднял на Масу вопрошающий взгляд:

— И с чего ты вообще взяла, что сможешь от меня забеременеть? Я слышал, на Нове у всех поголовно бесплодие.

Маса улыбнулась, как врач, объясняющий пациенту простейший диагноз:

— Не бесплодие, а подавленная фертильность. Это легко лечится, особенно когда ты сама — старший лейтенант медчасти с доступом ко всем необходимым препаратам. — Она хитро прищурилась. — Неужели думаешь, что в мирное время у меня так много работы?

Её голос стал мягче, почти шёпотом:

— Я бы ни за что не променяла минуты рядом с тобой на рутинные обязанности.

Крас покраснел, услышав это. Маса же продолжала, её глаза блестели:

— Поначалу моё сознание просто разрывало от вожделения к тебе. Но уже после первого раза… — она прижала руку к груди, — я поняла: хочу ребёнка. Твоего ребёнка.

Она рассмеялась, вспоминая:

— И представь моё удивление, когда анализы показали, что твоя сперма не просто жизнеспособна — она буквально рвётся в бой!

Крас ахнул, будто его ударили в солнечное сплетение. Маса же, не обращая внимания на его реакцию, продолжала:

— Сначала я не хотела тебе ничего говорить. Но чем лучше узнавала тебя… — её голос дрогнул, — тем больше понимала: ты не откажешь мне в этом. Я ведь права?

И тут — о, этот коварный приём! — её лицо вдруг преобразилось. Большие, влажные глаза, дрожащие губы, чуть приподнятые брови — точь-в-точь котёнок из Шрека, который знает, что его никто не сможет отвергнуть.

Крас замер. Где-то в глубине души он понимал, что должен возмущаться, спорить… Но видя, как её глаза наполняются слезами, он вдруг осознал: для неё это действительно важно. Важнее, чем он мог предположить.

— Чёрт… — прошептал он, чувствуя, как сопротивление тает. — Ты… ты действительно всё продумала, да?

Маса лишь кивнула, не выпуская его из своего «кошачьего» взгляда.

Крас закрыл глаза, глубоко вздохнул… и неожиданно для самого себя рассмеялся.

— Ладно, — сдался он, — но только чтобы мальчик был в меня — такой же несносный и непредсказуемый.

И в тот же миг «кошачья» маска исчезла, сменившись ослепительной, самой искренней улыбкой, какую он когда-либо видел.

Крас тяжело вздохнул, его пальцы нервно постукивали по подлокотнику такси-капсулы. Фиолетовые огни города мелькали за стеклом, окрашивая его задумчивое лицо в мистические оттенки. Ему не давали покоя мысли, роящиеся в его голове после разговора в пентхаусе гостиницы. Сложив все детали в ясную картину, герой решил поделиться ими с девушкой:

— Знаешь, милая, — наконец произнёс он, глядя куда-то вдаль, — лучше бы ты попросила какое-нибудь дорогущее ожерелье… — Его голос звучал устало, но твёрдо. — Но я, конечно, не откажу тебе. Только при одном условии.

Он повернулся к Масе, и в его глазах она увидела неожиданную для себя решимость:

— Я не должен ничего знать ни о беременности, ни о ребёнке. Ни-че-го. — Каждое слово он подчеркнул чётким жестом. — Иначе… — его губы искривились в безрадостной ухмылке, — спать спокойно я уже не смогу. И когда стану достаточно сильным… — он сделал паузу, давая ей понять серьёзность своих намерений, — заберу свою семью с этой планеты.

Такси-капсула резко затормозила перед светофором, будто подчёркивая важность момента. Крас откинулся на сиденье:

— Тебе решать, как поступить. Возможно, после таких условий ты и не захочешь рожать от меня. — Он резко махнул рукой, словно отрезая. — Ладно, хватит эмоциональных встрясок на сегодня. Пора выдвигаться.

Всю дорогу до театра в капсуле царила гробовая тишина. Маса, обычно такая разговорчивая, молча смотрела в своё отражение в тонированном стекле. Фиолетовые блики играли на её неподвижном лице, но Крас мог разглядеть, как её брови слегка сведены, а губы плотно сжаты — явные признаки глубоких раздумий.

«Напугал я её, что ли?» — мелькнуло у него в голове. Но тут же он вспомнил её «кошачьи» глазки и хитрый план с криохранилищем. «Нет, просто наконец-то поняла, что шутки кончились».

Маса между тем мысленно перебирала варианты. Программа отложенной беременности… Да, это выход. Можно оплодотворить яйцеклетку сейчас, а имплантировать уже после его отлёта. Но тогда ребёнок никогда не узнает отца. Или… её пальцы непроизвольно сжали сумочку. Или рискнуть, родить при нём и надеяться, что он не исполнит свою угрозу?

Такси-капсула плавно остановилась перед величественным зданием театра Тарги. Крас первым нарушил молчание:

— Ну что, принцесса, готовы к культурному просвещению? — Его голос звучал нарочито бодро, но в глазах всё ещё читалось напряжение.

Маса вздохнула и натянуто улыбнулась:

— Готова. — Её рука, привычно потянувшаяся к его руке, на мгновение замерла в воздухе, но затем всё же легла на его ладонь. — Давай просто… насладимся вечером.

Они вышли под фиолетовые огни ночной Новы, каждый со своими мыслями, каждый со своим выбором, который ещё предстояло сделать. А где-то в криохранилище уже ждал своего